«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 66%

         На протяжении девяностых в нашей литературе, уже отвергшей "социалистический выбор" и хорошенько оттоптавшейся на имени Сталин и на мавзолейной мумии, существовал щедро проавансированный заказ на
         "капиталистический оптимизм" - на, условно говоря, "Остров Крым" во всероссийской, но по-западному глянцевой упаковке. Конкретные предложения - от чикагских мальчиков, как их тогда называли, а чуть позже от Березовского, Гусинского и Ходорковского - получили, допустим, Михаил Веллер и Александр Мелихов; изрядную премию "за творческую пропаганду капитализма" (хотя сформулировано это было как-то по-другому, через понятие "либерализм") учредило на спонсорские деньги нищее "Знамя"; на ту же мельницу лили воду институт "Русского Букера" и множество зарубежных премий (те же люди и те же принципы торжествовали и при присуждении Государственной), не говоря уж об "Открытом обществе" Джорджа Сороса. Людей покупали членством в ПЕН-клубе, грантами, стипендиями, зарубежными командировками и лекционными турне - и люди, разумеется, покупались. Или, конечно же, продавались. Вот только не получалось у них ничего - или получалось заведомо фашизоидное (второго порядка), как, скажем, у букеровского лауреата Владимира Маканина или председателя одного из букеровских жюри Михаила Кураева.
         "Патриотическую", по самоопределению, литературу (Распутина и пр.) я здесь вообще не рассматриваю - она всё десятилетие пребывала в изоляции, в карантине, в творческой резервации; речь идёт исключительно о "демократах", "либералах" и "консерваторах" - все они, кроме откровенно третьесортной эмигрантской швали, безуспешно пытались, вынеся по частям с завода, собрать капиталистический пылесос - и получался у них в лучшем случае автомат Калашникова. К концу девяностых - с их явно катастрофическими ожиданиями и с антиутопией и "чернухой" (в лучшем случае - с тотальной иронией) как адекватными эсхатологическим настроениям жанрами - крах проекта "Остров Крым" обозначился окончательно.
         Бунтарство сразу же приняло антипутинский (или, как выразился в жанре либерального доноса критик Немзер, антигосударственный) характер. "Господин Гексоген" Александра Проханова - роман "патриота", встреченный на ура значительной частью либералов (или уже былых либералов?), - послужил точкой отсчёта. Сочинения в "антигосударственном" жанре, как правило подписанные звучными именами, начали появляться чуть ли не ежеквартально - вплоть до "2008" Сергея Доренко и памфлета "Лимонов против Путина". Любопытной разновидностью антипутинского романа стали "Большая пайка" и в особенности "Меньшее зло" - апологетика Бориса Березовского, предпринятая его другом и сподвижником Юлием Дубовым, а также другие произведения, написанные во славу опальных олигархов, прежде всего Ходорковского. Причём выяснилась любопытная вещь: прозаикам и публицистам, бессильным воспеть капитализм как таковой, удалось сделать это по контрасту, выигрышно противопоставив ворюг кровопийцам, а точнее, заведомых ворюг - заранее подозреваемым в кровопийстве властям.
         Впрочем, наряду с, условно говоря, политическим романом, дух бунтарства овладел и литературой бытового содержания (но всё же не масскультом), придав ей неслыханную доселе асоциальность с выраженным антибуржуазным уклоном. Сергей Болмат ("Сами по себе"), Гаррос-Евдокимов ("( Голово)ломка") и даже Татьяна Москвина ("Смерть это все мужчины") не только возопили по-цветаевски: "С волками площадей отказываюсь выть!", но и принялись этих самых волков (слава богу, исключительно компьютерной мышкой) поодиночке и целыми стаями отстреливать.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»