«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 65%

Крах острова Крым

         В 2000-м, на рубеже веков и тысячелетий, сенсационно "выстрелил" романом "Укус ангела" подчёркнуто камерный до тех пор Павел Крусанов. Если Виктору Пелевину в романе "Generation "П"" довелось подвести черту под девяностыми - или, вернее, поставить на них жирный крест, - то "Укус ангела" был воспринят чуть ли не всеми как прорыв в будущее: альтернативное будущее, разумеется, и, что ещё важнее, - вариативное (как варьировались от "пропаганды русского фашизма" до "злобного глумления над имперским проектом" и оценки романа). Размышляя над причиной этого успеха, а точнее, меры этого успеха, я тогда же указал на поразительное сразу в нескольких отношениях совпадение: роман, посвящённый восхождению к верховной власти в России некоего неприметного и никому не известного человечка, роман, который каждый волен был трактовать как угодно, причём не без оснований, почерпнутых из самого текста, - вышел как раз в то время, когда чуть ли не вся страна "в надежде славы и добра" приветствовала приход во власть подполковника КГБ Путина, при том что "славой и добром" люди считали вещи совершенно разные, сплошь и рядом противоположные и даже взаимоисключающие. Роман воспринимался амбивалентно, и Путин воспринимался амбивалентно - и две эти амбивалентности совпали, как два туза в прикупе. Путин стал президентом, а его земляк Крусанов - культовым писателем.
         Важно, однако, подчеркнуть, что роман Крусанова прочитывался как бунтарский. Но если бы только это! Как бунт воспринималось и восхождение "серого подполковника" - ельцинского выдвиженца и назначенца, в рамках операции "Преемник" разыгрывающего роль анти-Ельцина!
         Творческое сознание всегда фашизоидно. Между Творцом Всего Сущего и тварью дрожащей художник занимает промежуточную позицию сверхчеловека. Мораль он презирает, а при слове "культура" (мёртвая культура!) хватается за маузер. Соперники - которых он не считает соперниками - нужны ему только затем, чтобы их уничтожить, потому что борется он не с ними, а, подобно Иакову, с самим Творцом. Борется за мiръ - и, будучи не в силах одержать верх, создаёт в конце концов мiръ собственный, в котором чувствует себя - и фактически является - Вседержителем. И этот Mipъ - независимо от человеческих качеств и мировоззренческих позиций его творца - неизменно оказывается устроен как Освенцим.
         Такова творческая фашизоидность первого порядка, но есть и фашизоидность второго порядка. Каким бы индивидуалистом ни был сам художник, в творчестве он апеллирует к коллективному бессознательному, включая самые тёмные атавистические инстинкты (и начиная с них), он - в меру сил и возможностей - перманентно провоцирует "восстание масс", он говорит: Blut und Boden! - и, по сути дела, не говорит ничего другого. А когда ему заказывают (методом "социального заказа" в том числе) что-нибудь оптимистично умеренное (и хотя бы умеренно оптимистичное), у него не получается ничего - или всё равно получается то же самое.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»