«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 29%

         Сторонники Гувера утверждают, что у него нс было оснований придавать особое значение информации Попова, что за четыре месяца до Пирл-Харбора она заслуживала внимания не больше, чем другие разведданные, сотнями поступавшие в ФБР. Однако в августе 1941 года у Гувера были два солидных основания прислушаться к Попову.
         Информация Попова отнюдь не появилась внезапно, как гром среди ясного неба, и не сопровождалась лишь общей рекомендацией британской разведки. По словам полковника Робертсона, ее передали только после предварительных контактов Гая Лиддела, начальника контрразведки. Лиддел встретился с Гувером и затем пришел к выводу, что в результате этих встреч установил с ним лучшие отношения, нежели его коллеги.
         - Одна из причин, по которой мы послали Попова к Гуверу, - вспоминал Робертсон, - заключалась в том, что Гай Лиддел находился в дружеских отношениях с директором ФБР. Он подумал, что самое лучшее в данной ситуации - это послать к Гуверу Попова вместе с его материалами. Он думал - ошибочно, как оказалось, - что Гувер отнесется к этому с должным вниманием, поскольку это исходило от него, Лиддела. Нам следовало послать информацию о Пирл-Харборе отдельно Рузвельту.
         В то время информация Попова могла и не привлечь к себе внимания самого президента. Робертсон настаивает на том, что было вполне естественным послать ее в ФБР и что англичане не виноваты, что Гувер не смог правильно оценить ее.
         Недооценка этой информации тем более не может быть оправдана, поскольку она была не единственной. Благодаря англичанам у Гувера уже имелось доказательство того, что немцы, желая помочь японцам, вели разведку в Пирл-Харборе. Ранее в том же году в результате бдительности британских цензоров на Бермудах ФБР перехватило письмо, отправленное капитаном Ульрихом фон дер Остеном, агентом абвера, действовавшим в США и побывавшим на Гавайских островах. В нем содержалось описание оборонительных сооружений, карта и снимки военно-морской базы в Пирл-Харборе. "Это будет особенно интересно для наших желтых союзников" - так заканчивалось сообщение фон дер Остена.
         Гуверу не мешало бы вспомнить об этом перехвате в августе. Всего лишь через пару-тройку дней после того, как Попов передал американцам свой вопросник, агенты ФБР арестовали германского шпиона, тесно сотрудничавшего с фон дер Остеном. Однако несмотря на то, что это дело еще находилось в стадии расследования, которое курировал сам Гувер, он вместе со своими помощниками не смог разглядеть связи между письмом фон дер Остена и информацией Попова.
         После стычки с Гувером Попов обратился за помощью к старшему сотруднику представительства британской разведки в Нью-Йорке Чарльзу Эллису, который попросил Стивенсона вмешаться в это дело. Стивенсон попытался сделать это, но потерпел неудачу. Такая же судьба постигла и посланца начальника МИ-6, полковника Мензиса. Мензис был обеспокоен тем, что упрямство Гувера могло свести на нет всю кропотливую работу, проделанную ради того, чтобы Попов стал ценным двойным агентом.
         Вскоре Попов обнаружил, что ФБР установило подслушивающую аппаратуру в его квартире в Манхэттене. Все его контакты с агентами этого ведомства заканчивались словесными перепалками. Однако ему все же разрешили съездить в Бразилию на встречу с курьером абвера.
         Попов уехал из Нью-Йорка и вернулся уже после нападения японцев на Пирл-Харбор.
         Все это время Гувер не удосужился проинформировать о Попове управление, возглавлявшееся Донованом, которое было создано для координации разведывательных операций. Отношение Гувера к британской разведке в недели, непосредственно предшествовавшие нападению японцев на Пирл-Харбор, было чрезвычайно прохладным. Как отмечает официальная британская историография, он стремился, где только можно, ставить англичанам палки в колеса.
         Мемуары Попова были опубликованы в 1974 году, через два года после смерти Гувера. ФБР сразу же отмело напрочь все его утверждения относительно роли покойного в событиях вокруг Пирл-Харбора. Преемник Гувера, Кларенс Келли, заявил, что ФБР "совершенно определенно не получало никакой информации о намерении японцев напасть на Пирл-Харбор". По словам Келли, из архивов ФБР явствует, что Попов никогда лично не встречался с мистером Гувером и что его версия является скорее вымыслом, чем фактом. Томас Трой, бывший сотрудник ЦРУ, ставший историком, специализировавшимся в разведке, утверждал, что Попов "никогда лично не предупреждал Гувера о таком нападении... Он вообще не предупреждал никого". И Келли и Трой назвали Попова плейбоем, жаждавшим известности, пусть даже и скандальной.
         Ветераны британской разведки утверждают обратное. Джон Мастерман, возглавлявший в войну британский межведомственный комитет, который с легендарным успехом использовал двойных агентов, с самого начала высоко оценил Попова и очень тепло обращался к нему в письмах. Он считал Попова "ведущим и занимавшим высокое положение агентом... одной из главных фигур в мире двойников".
         Монтгомери Хайд, работавший в представительстве британской разведки в Нью-Йорке, считал его "одним из самых важных британских агентов-двойников". Эту оценку разделял и писатель Грэм Грин, ветеран МИ-6. Некоторые качества Попова, возможно, были использованы Яном Флемингом при создании образа Джеймса Бонда, собирательного по своей сути. Бывший капитан третьего ранга Айвен Монтегю из военно-морской разведки отзывался о Попове как о человеке со стальной волей и здравым смыслом, который "внес существенный вклад в победу союзников".
         То, что заслуги Попова ценились очень высоко, находит подтверждение в его наградах. Англичане присвоили ему звание полковника британской армии, предоставили ему британское гражданство, наградили его орденом Британской империи, медалью за отличную службу. В подарок от королевской семьи он получил картину Модильяни. Попов был крестным отцом племянниц начальника МИ-6, Стюарта Мензиса.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»