«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 6%

         Эти претензии Сайкин, видимо, копил для понедельничных совещаний у Ельцина. Он взлетал в рассуждениях с вялых вилков капусты до твёрдых позиций в политике: газета зарвалась, все её полосы надо обрамлять в чёрные рамки. Температура за столом поднималась. Члены бюро по очереди, исключая Юрия Белякова, апеллировали к первому секретарю: газета призвана поднимать авторитет коммунистов-руководителей, а "Мосправда" втаптывает их в грязь. Ельцин слушал молча, время от времени посматривая на меня. Его глаза как бы говорили: "Мотайте себе на ус!" Обычно он заканчивал совещания, не комментируя выступления членов бюро. Но как-то очень усталым голосом сказал мне:
         - Знали бы вы, что приходится выслушивать в ЦК мне по поводу газеты...
         Вскоре об этом узнал и я. Политбюро проводило совещание с главными редакторами центральных газет. Вызвали и меня, поскольку я утверждался на свою должность секретариатом ЦК КПСС. В небольшом зале длинный стол президиума, за которым - живые боги, вершители судеб нашего брата-объекта перестройки: в центре Горбачёв, по разные стороны от него члены Политбюро - Лигачёв, Соломенцев, Зайков, Чебриков, Воротников, Никонов и другие. Начался ровный разговор: какая газета удачно проводит линию партии, а какой нужно бы добавить оптимизма в статьях. Перестройка вступает в решающую стадию, и журналисты обязаны уже сами видеть человеческое лицо социализма и с выгодных ракурсов показывать его людям. Щипнули "Аргументы и факты", пожестче прошлись по "Московским новостям"...
         И тут почему-то Никонов, секретарь по селу, с которым горожан связывали разве что поездки на уборку картошки, заговорил о "Московской правде". На его взгляд, это очень вредная газета - она заражает народ пессимизмом. В президиуме поднялся шум. Сильнее всех распалился Лигачёв. "Это не газета, это антипартийное безобразие, - нажимал он на голос. - Такие надо закрывать к чёртовой матери". Конкретизировал причины разноса секретарь ЦК Александр Яковлев. "Московская правда", говорил он, как крыса, подгрызает коммунистические основы, и - какое кощунство! - замахивается даже на Ленина. Из президиума волной плеснулся выдох негодования. Это потом они, в безопасные времена, стали выдавать себя за давних борцов с тоталитаризмом.
         За несколько дней до совещания мы опубликовали статью Шода Муладжанова "Чья карета у подъезда?" В ней - о кортежах лимузинов с сановными чиновниками, которые носятся по улицам, подвергая опасности всех остальных. В статье назывались и адреса, где у подъездов спецшкол и спецучилищ всегда столпотворение государственных машин - привозят и отвозят отпрысков крупных вельмож. И когда очередь в президиуме бросить свой камень дошла до председателя КГБ СССР Чебрикова, он голосом железного Феликса сказал, что как раз эти публикации привели к вчерашнему опасному инциденту. Двигался кортеж секретаря ЦК, а из кустов его забросали камнями. "Полторанин подстрекает народ на бузу, - заключил председатель КГБ. - За это надо под суд отдавать!"
         Я вжал голову в плечи - неужели сейчас зайдут с наручниками? И взглянул на Горбачёва. Он смотрел на меня. В его глазах искрилась усмешка, а лицо выражало удовлетворение. Два года спустя на первом съезде народных депутатов СССР с таким выражением лица он смотрел в зал из президиума, а с трибуны катились потоки речей - одна смелее другой. В числе депутатов-москвичей я сидел в первом ряду, и наши взгляды встретились. Горбачёв что-то быстро набросал на листе бумаги, поманил меня рукой и протянул записку. "Какой разброс мнений! Какой накал плюрализма!" - было в этой записке.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»