«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 6%

         "Даже безо всякой следовательской натяжки, - резюмирует А. И. Солженицын, - это был документ, зарождающий новую партию. А к тому прилегали и фразы переписки - как после победы мы будем вести "войну после войны"" (36).
         Когда же Александр Исаевич осознал порочность советской политической системы, пришел к убеждению о необходимости борьбы с нею и оказался морально готов к ней? Некоторое представление на этот счет, казалось бы, дает одно из его писем, адресованных Н. А. Решетовской в конце 1944- начале 1945 гг.:
         "С удивлением, - писал он, - обнаруживаю, каким переломным оказался для меня истекший 26-й год жизни... Все изменения, которые накапливались во мне конец 41-го, 42-й и 43-й год - все они с беспощадной отчетливостью вскрылись в 44-м. Кроме ленинизма и желания всю жизнь отдать за него - все, что было дорого мне в 41-м или ниспровергнуто и - не хочется понимать или переосмыслено по-новому" (37).
         Если верить этому письму, получается, что решающее значение в переоценке ценностей имел для А. И. Солженицына 1944 г. Между тем, по его же собственному свидетельству, "Резолюция No 1" появилась на свет уже 2 января 1944 г., т. е. до пересмотра Александром Исаевичем своих прежних взглядов (38).
         Но дело не только в этом. Та борьба, на путь которой якобы встал автор этого документа, требовала от него не только осознания, что созданная к началу войны советская система не имела никакого отношения к социализму, не только стремления к переустройству общества на более гуманных и справедливых началах, но и совершенно исключительных моральных качеств, прежде всего готовности к самопожертвованию.
         Обладал всем этим наш герой?
         Чтобы получить ответ на этот вопрос, вспомним, как в студенческие годы он, клянясь в верности советской власти и ленинизму, пытался уклониться от военной службы, причем таким способом, на который решится не каждый, вспомним, как он надеялся пересидеть войну в обозе, как будучи курсантом, со страхом думал о возможности попасть под Сталинград, а, став командиром батареи, вел себя с подчиненными как самодур, стремясь выслужиться, бросал людей под пули, создал на батарее собственную гауптвахту, вспомним, "Прусские ночи".
         И это позднее он сам сказал о себе: "Я приписывал себе бескорыстную самоотверженность. А между тем был - вполне подготовленный палач. И попади я в училище НКВД при Ежове - может быть у Берии я вырос бы как раз на месте?.." (39). "В упоении молодыми успехами я ощущал себя непогрешимым и оттого был жесток. В переизбытке власти я был убийца и насильник. В самые злые моменты я был уверен, что делаю хорошо, оснащен был стройными доводами. На гниющей тюремной соломке ощутил я в себе первое шевеление добра" (40).
         Итак, если верить А. И. Солженицыну, "первое шевеление добра" в самом себе он ощутил только после ареста "на гниющей тюремной соломке". Только "лежа на тюремных нарах, - пишет он, - я стал как-то переглядывать свой действительный офицерский путь - и ужаснулся" (41).
         Мог ли человек, который, по его собственным словам, был в душе насильник, убийца и палач, еще не осознав собственных пороков, вдруг увидеть в насилии порочность существующей общественной системы? Конечно, нет.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»