«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 97%

         Удалось дезинформировать Запад о наших проблемах с МКБР - они у нас были, но их было мало и время работало на нас. На фоне "неуправляемого" лидера Советов и одна ракета с ядерной боеголовкой была головной болью для США.
         Переданная на Запад мною мысль о том, что мы не готовы к ядерной войне и Хрущёв этого не хочет, сыграла важную роль в Кубинском кризисе. И Кеннеди, испытывая давление своих военных, которым "хотелось пострелять", на конфронтацию с ядерным эпилогом и даже без него не пошёл. Мы вывезли ракеты с Кубы в обмен на неприкосновенность режима Кастро. И ещё выговорили себе ликвидацию ракетных баз в приграничной с нами Турции.
         Такова была цена только одной моей фразы: "Хрущёв войны не хочет!" Конечно, были у американцев и другие источники, в том числе и официальные, но я числился в тот момент в реестре их агентуры ценным источником. Они поверили, а мы выиграли партию с МБР и Кубой.
         Согласно легенде слежку я "обнаружил" за собой в начале 1962 года, но поскольку КГБ вёл наблюдение за многими должностными лицами, то "не усмотрел" в этом ничего особенного. В этом я с Джибни согласен. Но "обнаружение" НН - это этап в работе нашей стороны с моими "коллегами": их подводили к мысли о моём невыезде на Запад. Джибни пишет: "...осторожный человек сразу же залёг бы на дно. Например, уже в июле Пеньковский мог предупредить западные спецслужбы, что он на некоторое время прекращает с ними связь. Кроме того, он должен был бы сразу уничтожить все компрометирующие его предметы, хранившиеся в домашнем тайнике...". И вот Джибни "мою халатность" сваливает на мою самоуверенность и пренебрежение чисто по-гречески опасностью... из-за чувства собственного достоинства. Так он объясняет действия, грозящие смертельным исходом, профессионала со значительным оперативным и жизненным опытом?!
         По роду работы и жизненным правилам мне больше подходит позиция главы ГРУ (в 1934 году - разведуправление) Яна Берзиня, талантливого руководителя военной разведки. Его высказывание приводит Джибни: "В нашей работе дерзость, бесстрашие, риск и решительность должны сочетаться с осторожностью. Такова диалектика нашей профессии!" Но Джибни говорит, что я забыл об осторожности? Как дитё мыть руки?! Всё - с точностью наоборот: это качество и другие, в словах Берзиня, пригодились мне в работе с ЦРУ и СИС, особенно осторожность. Легенда, что сотрудники КГБ обнаружили в недрах архивов якобы факт службы моего отца в Белой армии, сработала в адрес Запада - и я стал невыездным.
         Со слов ЦРУ и СИС, Джибни рассматривает причины интереса ко мне со стороны КГБ. Значит, мои "коллеги" всё же анализировали свой собственный провал? Но где же они были раньше? Почему не оставили меня в Париже? И снова я нахожу тот же ответ: им нужен был даже провал их "ценного агента"... для поднятия собственного престижа. Почему так?
         Частые встречи с Винном (подчёркнуто) - их было множество. Сам он проходил в качестве моей "доверительной связи" по линии ГРУ. Джибни говорит, что якобы ГРУ готовило вербовку Винна. Тогда почему западные "коллеги" не помогли мне приобрести источника в лице Винна ещё во время моего первого посещения Англии? Я ведь предлагал. Вернее всего потому, что агент-подстава - хлопотливая штука, требует уйму согласований с другими ведомствами, и СИС понимала, что его "информацию" из недр английской разведки аналитики ГРУ быстро обнаружат. А может быть, и не нужна была вербовка? Винн был глубоко зашифрованный сотрудник СИС. Иначе чем объяснить тот факт, что он позднее попал в ситуацию Питера Райта, который вынес "сор из избы", опубликовав, как и Питер, собственную книгу о работе с Пеньковским. И всё же - это камень в мой огород.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»