«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 26%

         Браунинг отцов бабушка давно запрятала под замок где-то в недрах старого кованого сундука. А вокруг свирепствовала ежовщина. Был брошен в тюрьму близкий друг отца, наш сосед, тоже мариец, с которым мы несколько лет прожили бок о бок и дружили семьями. Отец категорически отказался дать санкцию на его арест. Ручаясь за него, ездил в Йошкар-Олу, доказывал, что никакой он не враг народа. Всё было напрасно: обошлись и без санкции прокурора - десять лет лагерей с конфискацией имущества. И имущество - жалкие крохи. Четверо детей мал мала меньше. Их выселили из казённой квартиры. Отец помог семье репрессированного друга переехать в село, устроил в совхозе, где с детьми было легче прожить, помогал всем, чем только мог. Хлопоты отца не прошли даром. Друга вскоре выпустили из лагеря.
         Были и другие случаи, когда он вмешивался, и иногда небезуспешно. За это вскоре его самого сняли с работы. Стоял вопрос о его пребывании в партии. Работала особая комиссия, угроза ареста нависла над ним. Он стал всё чаще напиваться, а по ночам скрежетал зубами и кричал: его мучили кошмары. Мать тем временем продолжала работать машинисткой в райкоме партии. Начальником отдела кадров районного НКВД работал старый приятель отца. Они работали когда-то вместе в особом отделе ВЧК дивизии Котовского. Он-то и помог отвести от отца угрозу ареста. В то время при машинно-тракторных станциях (МТС) учреждалась новая должность заместителя директора по политчасти, куда назначались бывшие чекисты. Вот на эту-то должность в довольно большое село Хлебниково и спровадил отца его приятель, выводя из-под удара.
         Село Хлебниково представляло собой в то время "медвежий угол", затерянный в густых лесах. И хотя расстояние от райцентра было всего 25 километров, добраться туда было далеко не просто. Поселились в избе раскулаченной семьи. В одной половине жили мы, в другой - мать репрессированного кулака, которой было разрешено остаться. К нам, детям, она относилась довольно хорошо, иногда даже угощала чем-нибудь. Усадьба же была разорена дотла в период коллективизации. От добротных некогда ворот осталась одна крыша на двух дубовых столбах, забор растащили, большой огород за домом зарос бурьяном и крапивой, некогда цветущий сад одичал. Печать запустения царила на всём в этом разорённом хозяйстве. Отец с утра до поздней ночи пропадал на работе, мать томилась без дела, старший брат ходил в школу, я же с ватагой деревенских мальчишек мотался по оврагам и буеракам, играли в лапту, в ножик, гоняли обруч по пыльной улице. Мать вскоре уехала в райцентр, где продолжала работать в райкоме. Мы с отцом остались одни, о нас заботилась бабушка.
         А трактора в МТС то и дело выходили из строя. Постоянно плавились подшипники, и оперуполномоченные НКВД приезжали искать саботажников и диверсантов. Кое-кого забирали, но вскоре выпускали, так как выяснилось, что имел место заводской брак и никто специально песок в подшипники не подсыпал. Отгремела финская война. Мы переехали обратно в райцентр Мари-Турек, где отец получил какую-то незначительную должность в райисполкоме. Старший брат пошёл в восьмой класс, я - в первый. Родился младший брат.
         Сорок первый год. Грянула Великая Отечественная война. В полдень 22 июня по радио выступал Молотов. Мать дни и ночи стучала па машинке в военкомате. Шла всеобщая мобилизация, и она работала в призывной медкомиссии. Отец, которому уже было под пятьдесят, был на брони, не вылезая из лесов, где руководил лесозаготовками для фронта. Небогатый марийский край отдавал для фронта всё до последней нитки. В сёлах вязали рукавицы, носки, шили полушубки, валяли валенки. Вскоре наступил голод. Хлеба иждивенцам, а я был таковым, давали по 150-200 граммов. Ел свою порцию долго, отламывая по кусочку. Лакомством считалась картофелина, нарезанная кружочками и запечённая прямо на чугунной плите, топившейся дровами. Картофельную шелуху сушили, мололи на мельнице и, добавив щепотку муки, сушёной лебеды, а иногда и торфа, жарили на рыбьем жире или на воске, благо хоть эти продукты были в достатке. Всеми силами спасали моего младшего брата, родившегося за год до войны. Каким-то чудом добывали для него пол-литра молока, за которым я ходил в мороз и в стужу на окраину села Мари-Турек к ветеринару, державшему корову, единственную на весь райцентр. Бабушка самоотверженно спасала нас всех троих от голода. Обходя дома знакомых, она брала вещи для продажи и шла на толкучку, где их продавала, всегда принося с собой буханку хлеба или кринку молока.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»