«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 61%

         Как известно, внедренные в сознание метафоры и теории начинают формировать мировоззрение, а значит и поведение людей. Виднейший американский антрополог М.Салинс говоpит об этом, с некоторой горечью: "Гоббсово видение человека в естественном состоянии является исходным мифом западного капитализма. Однако очевидно, что в этом сpавнении и, на деле, в сpавнении с исходными мифами всех иных обществ миф Гоббса обладает совеpшенно необычной стpуктуpой, котоpая воздействует на наше пpедставление о нас самих. Насколько я знаю, мы - единственное общество на Земле, котоpое считает, что возникло из дикости, ассоцииpующейся с безжалостной пpиpодой. Все остальные общества веpят, что пpоизошли от богов... Судя по социальной пpактике, это вполне может pассматpиваться как непpедвзятое пpизнание pазличий, котоpые существуют между нами и остальным человечеством" (M. Sahlins. Uso y abuso de la biologia. Madrid: Siglo XXI Ed., 1990).
         В русской культуре и антропологическая модель Гоббса, и социал-дарвинизм были категорически отвергнуты и православными философами, и наукой, и идеологией большевизма, и обыденным сознанием русских и советских людей. В основе господствующей в России и СССР антропологической модели лежало представление о соборной личности, с тем или иным легким идеологическим прикрытием. Даже злодеи, окаянные грешники не несли в себе "закона джунглей" как матрицы, на которой могли бы строиться отношения, например, подростков в городском дворе. Любовь и сострадание вылечивали душу даже разбойника Кудеяра и убийцу Родиона Раскольникова. Насколько я помню себя подростком, мы жили в Святой Руси. Мы никогда об этом не говорили и не думали, но мы это чувствовали, хотя такими словами и не изъяснялись.
         И вот, похоже, в 60-е годы произошел срыв - метафора "джунглей" и стоящая за ней антропологическая модель были восприняты, сначала неосознанно, существенной частью подростков, а в более позднем возрасте укоренились в их сознании и сейчас повторяется как нечто обыденное. Наш дом "разделился внутри себя" и, как говорится, такой дом устоять не может. Он и не устоял.
         Этот срыв означал сильнейший удар по легитимности советского строя (и, шире, по легитимности всего цивилизационного пути России). Для подростка двор - модель всего жизнеустройства, "клеточка" общественного организма. Если молодой человек принимает метафору "джунглей" для жизни двора, в котором он вырос, он принимает эту метафору и для всей общественной жизни в целом. Семья для него становится не "ячейкой общества", а наоборот - убежищем от общества, где можно отдохнуть, не опасаясь удара в спину. Детская драка, а потом и занятие дзюдо становятся не проявлением избытка сил и энергии, а инструментом борьбы за существование.
         В.В.Путин пишет, что из первой детской драки он вывел три принципа, третий из которых гласил: "В любом случае - прав я или нет - надо быть сильным, чтобы иметь возможность ответить". Но это и есть одна из статей "закона джунглей" - сила важнее, чем правда.
         О своем решении заняться спортом, он рассказывает: "Для того, чтобы сохранить тот уровень лидерства, который существовал, требовались реальная физическая сила и навыки. Стремление поддерживать уровень лидерства было. Именно им я и руководствовался, когда начал заниматься сначала боксом, а потом самбо... Во "внешней" не спортивной жизни следовало закрепить свое положение и быть успешным. Тогда у меня соперников не было. Но я заранее знал, что если сейчас не начну заниматься спортом, то завтра здесь, во дворе и школе, уже не буду иметь то положение, которое было".
         Когда видишь окружающий мир как "джунгли", то общественные институты, устроенные исходя из совсем иных мировоззренческих принципов, воспринимаются как двумысленные и злонамеренные, к их укладу относишься с подозрением. В.В.Путин так и пишет, например, о школе: "Когда человек воспитывается в джунглях, то, попав в другую среду, все равно продолжает жить по этим законам. А в школе его в какое-то стойло ставят. В стойле неудобно, и человек начинает "раздвигать" окружающие его "стены" (с. 27).
         Когда я и мои сверстники учились в школе, в первой половине 50-х годов, даже самые мятежные из нас не трактовали школу в этих понятиях. Мы не ощущали себя животными, которых школа загоняет в стойло. Нам учителя объяснили просто и понятно: вы все товарищи, школьная семья ("школа - второй дом"). В классе 44 мальчика, кто-то быстро соображает, кто-то медленнее. А учитель один. Если будете шуметь и прыгать - кто-то из ваших товарищей не усвоит урок, отстанет. Не мешайте друг другу, а помогайте, ведь человек человеку брат!
         Понятно, что, осознав жизнеустройство своей страны как "джунгли", молодой человек утрачивает ту мировоззренческую платформу, на которую он до этого опирался в "холодной войне", ведущейся против Советского Союза. Ведь до этого мы понимали дело так: там, на Западе, "джунгли", а у нас "общество-семья", братство людей и народов. За это стоит бороться и терпеть бытовые неурядицы. Но если "там джунгли - и здесь джунгли", то неизбежно начинаешь сравнивать, какие джунгли сытнее. Главная наша цивилизационная ценность, которая и давала нам силу и радость, при этом исчезает.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»