«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 60%

         Стоит отметить, впрочем, что иногда действительный смысл происходившего как бы обнажался. Так, например, Алексей Толстой написал в 1938 году следующее: "Достоевский создавал Николая Ставрогина (главный герой романа "Бесы". - В.К.), тип опустошенного человека, без родины, без веры, тип, который через 50 лет (писатель ошибся - через 65 лет. - В.К.) предстал перед Верховным судом СССР как предатель..." *44, - то есть получалось, что в 1937-м судили все-таки чуждых родине "бесов" Революции...
         Один из исследователей обратил внимание и на статью бывшего "сменовеховца" Исая Лежнева (Альтшулера) в "Правде" от 25 января 1937 года о начавшемся 23 января суде над "контрреволюционерами" Пятаковым, Сокольниковым, Радеком, Серебряковым (все - бывшие члены ЦК) и другими: "Статья эта носит название "Смердяковы", и её главной целью является доказать, что подсудимые не просто враги советской власти, а преимущественно враги русского народа... Лейтмотивом статьи являются слова Смердякова (героя романа Достоевского "Братья Карамазовы". - В.К.): "Я всю Россию ненавижу... Русский народ надо пороть-с", - которые, согласно Лежневу, отражают душевное состояние подсудимых..." *45
         Тем не менее, несмотря на такого рода "проговоры", 1937 год проходил все же под знаком борьбы с контрреволюционерами. Георгий Федотов утверждал в 1936 году: "Происходящая в России ликвидация коммунизма окутана защитным покровом лжи. Марксистская символика революции еще не упразднена..." И объяснял это, во-первых, тем, что "создать заново идеологию, соответствующую новому строю, - задача, очевидно, непосильная для нынешних правителей России", а во-вторых, тем, что "отрекаться от своей собственной революционной генеалогии было бы безрассудно", - вот смотрите, Франция уже 150 лет (ныне - 200 с лишним) не отрекается от своей революции, не менее чудовищной, чем Российская *46.
         (Забегая далеко вперед, отмечу, что в России люди гораздо менее "расчетливы", чем во Франции, и множество из них сегодня напрочь "отрекается" от всего, что происходило в их родной стране с 25 октября 1917-го или даже с 14 декабря 1825 года... Но это, конечно, особая проблема.) Федотов, как уже говорилось, сильно преувеличивал "контрреволюционность" политики 1930-х годов, но основное историческое движение определял верно. В частности, как ни неожиданно - и для многих возмутительно - это прозвучит, именно в 1930-е годы в стране начинает в какой-то мере утверждаться законность, правовой порядок. Господствует прямо противоположная точка зрения, согласно которой 1937 год был временем крайнего, беспрецедентного беззакония, что особенно ясно и страшно выразилось в избиениях и даже изощренных пытках "обвиняемых", от которых требовали признаний в выдуманных "преступлениях".
         В первые послереволюционные годы такого рода "практика" была гораздо более редким явлением. Жестокое насилие применялось, главным образом, тогда, когда надо было заставить выдать какую-либо "тайну" (скажем, сведения о количестве и вооружении отряда белых или о том, где скрываются повстанцы и т.п.). Добиваться же признания в какой-нибудь "вине" перед Революцией было, в общем, совершенно ни к чему.
         Это хорошо показано в кратком исследовании Дмитрия Галковского "Стучкины дети" - о "правовой" идеологии одного из первых наркомов юстиции РСФСР, а затем председателя Верховного суда Петериса Стучки (1865-1932) - кстати сказать, зятя (мужа сестры) известнейшего латышского писателя Яна Райниса. Стучка недвусмысленно писал: "Так называемая юриспруденция есть последняя крепость буржуазного мира". И чтобы окончательно отменить юриспруденцию, Стучка "отменил" сам её "предмет" - преступность:
         "Слово "преступность" не что иное, как вредная отрыжка буржуазной науки... Возьмем... крестьянина, который напился "вдрызг" и в драке убил случайно того или другого... Если крестьянин совершил убийство по бытовым побуждениям, мы этого убийцу могли бы отпустить на свободу с предупреждением... И наоборот, кулак, эксплуататор, даже если он формально и не совершал никаких преступлений, уже самим фактом своего существования в социалистическом обществе является вредным элементом и подлежит изоляции" *47.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»