«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 36%

         О, если ты тот день переживешь,
         Когда меня накроет смерть доскою...
         Уж не говорю о всем известном 66-м сонете:
         Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
         Достоинство, что просит подаянье...

         И что же, это должна была читать роженица на девятом месяце, буквально на сносях?
         Но не думайте, что Филемон был волшебником только в дни беременности Бавкиды. Вот читаем о его другой поездке: "Слава набрался в Америке новых "прогрессивных" идей и привез оттуда огромный запас детского сухого питания, пластиковые бутылочки, соски и очаровательные платьица". Прогрессивность идей не зря тут взята в кавычки: с такими же идеями вернулся из Америки душегуб Ельцин и принялся за свое кровавое дело.
         Впрочем, со временем супруги стали работать на пару: "Вся мебель на даче и в Москве (в четырехкомнатной квартире, 100 квадратных метров), посуда, белье, холодильники, машины, рояли (сколько?) - все было привезено из-за границы, даже крышу для дачи мы купили в Голландии. Всю одежду для себя и детей я везла из-за границы, вплоть до ниток на платья. Везла растворимый кофе, колбасу, кастрюли и стиральный порошок". Каков списочек! Крыша - из Голландии... И едва ли он полный, возможно, это лишь часть списка. Может, забыта водосточная труба из Люксембурга или толчок из Норвегии? А вечером Слава, конечно же, читал супруге - они всегда жили насыщенной духовной жизнью - если не Шекспира, то хотя бы Мандельштама:

         Бессонница. Гомер. Тугие паруса.
         Я список барахла прочел до половины...

         - Так и написано? - возможно, переспросила бы радостно супруга.
         - Ах, я увлекся,- ответил бы Ростропович.- "Список кораблей".
         Пожалуй, он думает, что корабли ахейцев, шедших войной на Трою, были гружены детским питанием, сосисками, стиральным порошком "Ariel"... Но вот еще один набег на родину Шекспира: "Слава купил огромную машину "лендровер". Я всячески уговаривала его не обзаводиться еще одной лишней вещью". Действительно, ведь это уже четвертая машина, а в семье всего четыре человека, причем две дочери еще школьницы. Быстроумная Вишневская, видимо, уже сообразила, как они выглядят в глазах соседей и знакомых, например, Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, в 41-м году отдавшего свою Сталинскую премию первой степени (100 тысяч рублей) в Фонд обороны. Но Ростропович не ведал угомону и, надо полагать, прекрасно зная толк в каждой мелочи, "он набил новую машину до отказа обоями для московской квартиры, какой-то мебелью для кухни, ящиками... Мы еле закрыли двери, и о том, чтобы войти внутрь машины, не могло быть и речи: оставались свободными лишь два передних места, где мы и разместились. Решив, что не все еще свободное место использовано, на крышу Слава поместил огромный железный сундук, нагрузив его банками краски для дачи. Наконец, прицепив сзади лодку на колесах, счастливый Ростропович объявил, что он готов..." А еще приладил гудок (запомнилось по Мюнхену и не давало спать), который издавал звук коровьего мычания. И в таком виде через всю Европу до улицы Огарева, дом 13, потом - до подмосковной Жуковки... Вы помните, читатель? Вишневская уверяет, что все это, вплоть до коровьева гудка, и о нас с вами... Она пишет, что они с мужем много поработали в мире на славу русского искусства. Никто не спорит. А на что работали они, колеся по Европе в ломящейся от барахла новейшей "Антилопе Гну" с громыхающими железными ящиками на крыше и с коровьим ревом на все цивилизованное сообщество? Ведь в этой картине не хватало только бегущего сзади Паниковского с украденным гусем под мышкой и истошным криком "Возьмите меня! Я хороший!". Или Глеба Глебовского с флажком "Гражданский форум".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»