«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 47%

         Да, пейзажик открылся, прямо скажем, обалденный. И негодование критика всем понятно. Однако вот же какая штука... Рассказывая о похоронах Твардовского, Лакшин мимоходом бросил, что лежавший в гробу "уже ничего не мог возразить" Солженицыну. Подмечено тонко. Но, пожалуй, верно и то, что покойник ничего не может теперь возразить также и своему былому сослуживцу. А потребность такая в этом случае, как и в первом, думается, у него возникла бы.
         Так, Твардовский действительно много сделал для самого возникновения Солженицына и, конечно, никогда не стал бы это отрицать, но едва ли он не захотел бы возразить самым решительным образом против того, что теперь, после выхода в антисоветских издательствах "Архипелага ГУЛаг" и "Телёнка", его величают "крестным отцом" и "литературным наставником" их автора. Тот факт, что эти сомнительного блеска звания изобретены человеком, объявившим себя его сыном-братом, наверняка не сделали бы поэта снисходительней. Ну, действительно, создатель "Василия Тёркина" - "крёстный отец" сочинителя "Архипелага ГУЛаг", автор поэмы "За далью - даль" - "литературный наставник" того, кто высосал из немытого пальца "Телёнка"!
         Но Лакшин упрямствует: отец! наставник! Откровенно говоря, это несколько смахивает на попытку свалить свои собственные грешки на безответную могилу. В самом деле, ведь беспримерная защита и прославление на страницах "Нового мира" произведений Солженицына, в "Новом мире" же и напечатанных, велась все-таки пером не Твардовского, а Лакшина - в огромной статье "Иван Денисович, его друзья и недруги" (N1, 1964) и в статье "Писатель, читатель, критика" (N4, 1965 и N8, 1966). И не Твардовскому, а все же Лакшину, их автору, Солженицын писал по поводу первой из этих статей: "От подобной статьи чувствуешь - как бы и сам умнеешь" (Приведя эту цитату из письма от 4 февраля 1964 года, В. Лакшин смущенно зарделся: "Великодушная, может быть, и преувеличенная похвала" (с. 155). "Кукушка хвалит петуха..." - В.Б.). Ну, если уж он сам признавал свое поумнение от лакшинских статей, то, выходит, есть веские основания утверждать, что критик не только поддерживал, защищал, прославлял бездомного птенца", но и был в какой-то мере именно литературным наставником его.
         Удивительна слушать продолжение ахов и охов в статье Лакшина: "Он прямо оскорбил память человека, мне близкого, кого я считал своим вторым отцом, обидел многих моих товарищей и друзей. Главное же, облил высокомерием свою колыбель, запятнал дело журнала..." Все так и в то же время - довольно странно! Оскорбил человека "мне близкого", обидел "моих друзей", запятнал честь (так и хочется сказать "моего") журнала. Да, верно, но это ли "главное"-то? Ведь помянутый "человек", помимо близости к Лакшину, имел и ещё кое-какие дополнительные достоинства: был, например, не последним на Руси поэтом; а кроме лакшинских друзей-товарищей да журнала "Новый мир", автор "Телёнка" оскорбил же и нечто побольше - всю нашу литературу и саму родину. Это-то и возмущает в книге больше всего. И не это ли следовало сделать центром отповеди Солженицыну?

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»