«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 82%

         И уж, ясное дело, было им невдомёк, что своими филиппиками они живейшим образом напомнили мне поучения, какие доводилось многократно выслушивать от "соотечественников" на другой стороне. От тех самых, кого всё-таки подпускали, а то и навязывали в "друзья" и "наставники". Те ведь тоже твердили с полным единодушием: "Вернуться и помышлять не моги - не пустят. А если пустят, то посадят. Помнишь Ильфа и Петрова? Заграница - это миф о загробной жизни. Кто сюда попал, тот не возвращается".
         Поразительно упорство, с каким консервативное мышление ограждает себя удобненькими, гладенькими кирпичиками стереотипов! Это, в сущности, не зависит от социальной системы, закономерность общая. Вся и разница в окраске кирпичиков: где на одной стороне, на одной проторённой дорожке кирпичик чёрный, на другой, симметрично, белый, и наоборот.
         Но сперва о цитате из Ильфа и Петрова. В эмигрантской среде она популярна необыкновенно и почти подлинна. "Золотой телёнок", глава 32-я. Последнее свидание великого комбинатора с бывшим бортмехаником Балагановым на Рязанском вокзале.
         "- А как Рио-де-Жанейро? - возбуждённо спросил Балаганов. - Поедем?
         - Ну его к чёрту! - с неожиданной злостью сказал Остап. - Всё это выдумки, нет никакого Рио-де-Жанейро, и Америки нет, и Европы нет, ничего нет. И вообще последний город - это Шепетовка, о которую разбиваются волны Атлантического океана.
         - Ну и дела! - вздохнул Балаганов.
         - Мне один доктор всё объяснил, - продолжал Остап. - Заграница - это миф о загробной жизни. Кто туда попадёт, тот не возвращается..."
         А краски-то в подлиннике иные! Гораздо живее и богаче. Укатали цитату на эмигрантских дорожках, отсекли от неё весь диалог, кроме самого его финала. И уж тем более запамятовали, что вслед за свиданием в вокзальном буфете Балаганова сдадут в милицию за кражу грошовой сумочки, а Остап примется отчаянно допытываться у заезжего философа, в чём же смысл жизни...
         Учинённое над цитатой насилие не случайно, как не случайна её популярность в усечённом виде. Как не случайны ностальгические, в расчёте на алкогольную слезу, напевы в размножившихся "русских" кабаках. И немыслимые, никакой и даже извращённой логикой не объяснимые перепады настроений, симпатий и антипатий, славословий и проклятий в любом на выбор эмигрантском издании. Всё это разные грани одного и того же явления: "третья волна" эмиграции, в отличие от двух предыдущих, с самого своего возникновения жаждала оправдаться - если не перед Родиной, так хоть перед собратьями по несчастью, перед собой.
         "Третья волна" терзалась и терзается комплексом вины. Потому что в этой волне, за немногими исключениями, эмиграция была не вынужденной, а добровольной. Г. И. Кузнецов, чьё письмо приведено выше, умозрительно мягок, но по существу прав: за границу этих людей повлекли, как правило, не идейные соображения, а ощутимое их отсутствие.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»