«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 44%

         Да, в отличие от заокеанских двоюродных сестёр и братьев на долю англичан выпала толика военных ужасов и тягот: были снаряды фау и разрушенный Ковентри, и бомбоубежища, и затемнения, и хлебные карточки были тоже. Но за целый год никто из моих собеседников, в том числе те, для кого по возрасту это было бы более чем естественно, не сослался в подкрепление своего суждения, в обоснование своей жизненной позиции на военный опыт. Даже в канун 40-летия высадки союзных войск во Франции подобного чуда не произошло.
         В мае - июне 1984 года западная пресса предприняла недюжинные усилия отметить эту дату, расцветить и превознести её. Тщетно. Не вызвали судорожные усилия газет широкого общественного отзвука. Не стала минувшая война для англоязычных стран памятью народной. Ну спели разочек по телевидению "Путь далёкий до Типперери", но от этой не то строевой, не то фокстротной песенки до лучших наших, известных каждому военных песен - дистанция не меньшая, чем от штор на окнах английских гостиных до чёрного инея ленинградской блокады.
         Короче, письмо ушло и дошло. А через два-три дня после того, как оно упало в почтовый ящик на вокзале в Рединге, и я в свою очередь получил весточку из дому. Свидания со мной советские представители так и не добились, однако сумели настоять на том, чтобы Форин офис принял письмецо от моей семьи. И коль скоро принял, то пришлось и передать: предполагалось, что я по меньшей мере распишусь в получении.
         Весточка не была ответной: письма разошлись в пути. Я получил её в открытом конверте, из рук Уэстолла. Он почти продиктовал мне дословно, как именно я должен откликнуться, если хочу, чтобы переписка продолжилась: живу, мол, прекрасно, как никогда прежде. Только не мог Уэстолл помешать мне сослаться на предыдущее моё письмо, которого не читал. И точно так же не мог возразить против строк, в которых вроде бы не было подтекста: "Я тебя понял и не подведу. Надеюсь, что увидимся снова". Но я надеялся - и не ошибся, - что подтекст есть и будет воспринят, что ссылка на гениальные симоновские стихи в письме из Рединга окрасит и второе письмо совсем, совсем иначе...
         Окрылила меня весточка из Москвы. Именно так: не от жены, не от семьи, а из Москвы. Жена, умница, подчеркнула это, написав: "Мы по-прежнему верим в тебя". Если бы она писала только от имени своего и дочкиного, то не поставила бы этого огромного "мы", предпочла бы что-нибудь поскромнее. По крайней мере, так мне подумалось, так прочиталось.
         Но полно, не принял ли я желаемое за действительное, не застлал ли себе глаза миражами? Прецедента-то не было, не было! В минуты наглой экскурсии на Ноттинг-Хилл-гейт Уэстолл явно не врал: я не первый, до меня были другие. Что же, все они были глупее меня? И тем не менее смирились. А если не смирились, но тоже упёрлись в отсутствие прецедента? Что же, так и будем повиноваться насилию да выжидать: авось первым отважится кто-то, кто похрабрее, а уж я пристроюсь вторым?..
         Было заметно, что самому Уэстоллу начавшийся обмен письмами очень не по нутру. Дважды повторил, что выполняет "поручение свыше". Мой ответ взял не читая, но не преминул предупредить, что покажет "экспертам".
         О том, что полтора месяца назад забрал у меня целую пачку писем домой, включая "открытку из Женевы", он, по-видимому, предпочитал не помнить. И в самом деле, к чему помнить о том, что было лицемерным спектаклем, давным-давно снятым с репертуара? Лицемеры не назывались бы лицемерами, если бы не умели, надевая новую личину, мгновенно забывать о прежних своих ролях.

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»