«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 24%

         Хотя Гопкинс, очевидно, прибыл с инструкциями, не позволявшими ему предполагать, что русские не будут разбиты до наступления зимы, Сталин не только произвёл на него огромное впечатление как личность, но и убедил его в том, что русские сдержат немцев и что они готовятся к очень продолжительной войне. "Человек, - писал Шервуд о совещаниях Гопкинса и Сталина, - который боится немедленного поражения, не говорил бы о первоочерёдности поставок алюминия". Сам характер просьб Сталина доказывал, что "он рассматривает войну с точки зрения дальнего прицела".
         И Шервуд добавляет:
         "Гопкинс позднее высказывал чрезвычайное раздражение по адресу военных наблюдателей в Москве, когда они присылали по телеграфу пессимистические доклады, которые могли основываться только на догадках и предубеждении" {Там же, с. 549.}.
         Рассказ Гопкинса о его совещаниях со Сталиным имеет неоценимое значение. В сущности, это единственный подробный рассказ от первого лица о Сталине в самый разгар германского вторжения. Некоторые моменты следует особенно подчеркнуть. Стремясь добиться помощи от американцев, Сталин нарисовал более благоприятную картину, чем о ней можно было судить на основании того, как складывалась война на конец июля 1941 г. Он старательно избегал всякого намёка на то, что Красная Армия испытывает острый недостаток в танках и самолётах. Он знал, что вряд ли может ожидать чего-нибудь сразу же, и поэтому указывал на желательность подготовить советскую авиацию и танковые войска к весенней кампании 1942 г. Он совершенно сознательно создавал впечатление, что планирует затяжную войну. Но он не "заискивал" перед своими собеседниками, ибо не сомневался, что в интересах Англии и Америки помочь СССР.
         Конечно, он серьёзно заблуждался, думая, что немцы не продвинутся больше чем на 200 км, что советские войска удержат не только Москву и Ленинград, но и Киев и что фронт стабилизируется к началу сентября или самое позднее к началу октября {Возможно, что упорное нежелание Сталина оставить Киев отчасти объясняется его "обещанием" представителю США не сдавать города.}.
         На основе довольно оптимистических прогнозов Гопкинса была устроена конференция Сталина, Бивербрука и Гарримана, открывшаяся 29 сентября, за день до начала "окончательного" наступления немцев на Москву.
         В эти дни Сталин, по-видимому, был гораздо более встревожен общей обстановкой, чем это следует из рассказа Гопкинса. Об этом свидетельствуют некоторые послания Сталина Черчиллю после занятия немцами большей части Украины. Так, 3 сентября он писал:
         "Положение советских войск значительно ухудшилось в таких важных районах, как Украина и Ленинград.
         Дело в том, что относительная стабилизация на фронте, которой удалось добиться недели три назад, в последние недели потерпела крушение вследствие переброски на Восточный фронт свежих 30-34 немецких пехотных дивизий и громадного количества танков и самолётов... Немцы считают опасность на Западе блефом... Немцы считают вполне возможным бить своих противников поодиночке: сначала русских, потом англичан".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»