«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 24%

         На этом втором совещании Сталин снова подчеркнул, что в первую очередь Красная Армия нуждается в лёгких зенитных орудиях и что ей "нужно очень большое количество таких орудий для защиты своих коммуникаций"; во-вторых, требуется алюминий, необходимый для производства самолётов; в-третьих, необходимы пулемёты и винтовки.
         В отношении портов, через которые можно доставлять грузы, он сказал, что "использовать Архангельск трудно, но не невозможно", так как "его ледоколы могли бы держать порт открытым всю зиму". Владивосток он считал опасным, "потому что в любой момент он может быть отрезан Японией", а пропускная способность железных и грунтовых дорог в Иране "недостаточна".
         "Сталин несколько раз выражал уверенность, что русский фронт будет удерживаться в пределах 100 км от нынешних позиций", и указал, что "фронт стабилизируется не позднее 1 октября".
         Из того, что Гопкинс сказал Сталину, ясно, что он не вполне был уверен, смогут ли советские войска выстоять этой осенью:
         "Я помнил о важности того, чтобы в Москве не было никакого совещания, пока мы не узнаем об исходе нынешней битвы. Я считал чрезвычайно неразумным проводить совещание, пока исход её не известен. На этом и основывалось моё предложение о том, чтобы совещание состоялось возможно позже. Тогда мы знали бы, будет ли существовать какой-нибудь фронт, а также где приблизительно будет проходить линия фронта в предстоящие зимние месяцы" {Шервуд Роберт. Рузвельт и Гопкинс. Т. 1. с. 544.}.
         Тем не менее, основываясь на уверенности Сталина, что фронт "стабилизируется не позднее 1 октября", Гопкинс рекомендовал американскому правительству провести такую конференцию (будущую конференцию Сталина, Бивербрука и Гарримана) между 1 и 15 октября.
         В заключение Сталин сказал, что, по его мнению, моральное состояние немцев довольно низкое и что немцы были бы ещё больше деморализованы заявлением о том, что США намерены вступить в воину против Гитлера.
         "Сталин сказал, что, по его мнению, мы [США] в конце концов неизбежно столкнёмся с Гитлером на каком-нибудь поле боя. Мощь Германии столь велика, что, хотя Россия сможет защищаться одна, Великобритании и России вместе будет очень трудно разгромить немецкую военную машину... Война будет ожесточённой и, возможно, длительной... Наконец, он просил меня сообщить президенту, что, хотя он уверен в способности русской армии противостоять германской армии, проблема снабжения к весне станет серьёзной и что он нуждается в нашей помощи" {Там же, с. 546.}.
         В статье о своих встречах со Сталиным Гопкинс позже писал:
         "Он приветствовал меня несколькими быстрыми русскими словами. Он пожал мне руку коротко, твёрдо, любезно. Он тепло улыбался. Не было ни одного лишнего слова, жеста или ужимки. Казалось, что говоришь с замечательно уравновешенной машиной, разумной машиной... Его вопросы были ясными, краткими и прямыми... Его ответы были быстрыми, недвусмысленными, они произносились так, как будто они были обдуманы им много лет назад... Если он всегда такой же, как я его слышал, то он никогда не говорит зря ни слова. Если он хочет смягчить краткий ответ... он делает это с помощью быстрой, сдержанной улыбки - улыбки, которая может быть холодной, но дружественной, строгой, но тёплой. Он с вами не заигрывает. Кажется, что у него нет сомнений. Он создаёт у вас уверенность, что Россия выдержит атаки немецкой армии. Он не сомневается, что у вас тоже нет сомнений... Он довольно часто смеётся, но это короткий смех, быть может несколько сардонический. Он не признаёт пустой болтовни. Его юмор остр и проницателен" {Шервуд Роберт. Рузвельт и Гопкинс. Т. 1. с. 547-548.}.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»