«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 43%

         Маленький образчик стиля. "Кто там идёт? Горацио?" - спрашивает Гамлет. "А piece of him!" (то есть "часть его"; в том смысле, что идёт только бренное тело, тогда как душа странствует где-то вдали), - каламбурит в ответ учёный гуманист. На русский эту шутку вполне можно перевести репликой "Отчасти!". А что отвечает Горацио у Лозинского? "Кусок его!" Что ж, английское слово piece можно перевести и так, но представьте себе, как эта реплика прозвучала бы со сцены.
         Художественный перевод бывает буквалистским или вольным. Так принято считать. На самом деле есть и третий тип перевода - "мастерский", который я предпочитаю называть техникой равномерного ухудшения оригинала. Вольный перевод (Пастернака, Гинзбурга, отчасти Маршака, хотя он работал на грани вольного и "мастерского") предназначен читателю. Буквалистский - тешит тщеславие переводчика, но и только. Однако буквалистский перевод плох не только тем, что неудобочитаем; сама его буквалистичность иллюзорна - одни и те же слова тянут за собой на разных языках разные ассоциации; одни и те же синтаксические конструкции естественны для одного языка и ненатуральны в другом; да и вообще перевод всякий раз производится не с языка на язык, а из культуры в культуру. Буквалистский перевод претендует на окончательность и единственность, которых нет и быть не может: оригинал, независимо от его качества, всегда феноменален и сингулярен, а перевод неизменно и вынужденно дополнителен и вариативен. Буквалистский перевод - это заведомо тупиковый путь. А Михаил Лозинский (наряду с начисто забытым Шенгели) был корифеем именно буквалистского перевода.
         В сегодняшней издательской практике буквализм отвергнут, хотя и не от хорошей жизни. "Главное, чтобы живенько звучало по-русски!" - думает издатель и даёт соответствующую установку переводчику. В оригинал первый даже не заглядывает, а второй смотрит через строку. Низкая, чтобы не сказать нулевая, квалификация обоих позволяет им найти общий язык. В том числе и со стремительно теряющим навык серьёзного погружения в текст читателем.
         Правда, у кое-кого из нынешних переводчиков имеется установка на "плохой" (то есть как раз буквалистский) перевод - и тоже в соответствии с читательскими запросами. Потому что значительная часть "серьёзных читателей" (кусок их, - сказал бы Шекспир в переводе Лозинского) считает, что сквозь "сырой", заведомо неуклюжий перевод можно разглядеть оригинал, а сквозь литературно обработанный - нельзя. И такие читатели готовы терпеть косноязычие, лишь бы сквозь него интерактивно продраться к подлиннику. Сыграть с ним в "Эрудит", а то и в "Mortal Combat". Дело облегчается тем, что переводят у нас главным образом с английского, а как раз английский эта часть читателей более или менее знает. Им поэтому и ошибки переводчика (который тоже знает английский более или менее) выискивать и высмеивать интересно. Выискивать - не заглядывая в оригинал, вот насколько прозрачен должен быть "сырой" перевод! И, увы, бывает.
         Михаил Лозинский, разумеется, имел в виду не это. Он считал себя хранителем высокого жреческого огня. И конечно же таковым являлся. Вот только поклонялся не тому богу - и поэтому проиграл по всем статьям "атеисту" и халтурщику Пастернаку.
         А потом Вавилонская башня пала, и люди разучились понимать друг друга. И переводить разучились тоже - хотя и не прекратили.
         2005

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»