«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 12%

         С женщинами, которые выполняли у него канцелярскую работу, он вел себя как очень строгий и придирчивый начальник. Он рос в то время, когда женщин арестовывали за курение в общественных местах. Вплоть до 1971 года он не разрешал своим сотрудницам приходить на работу в брюках и капитулировал только перед доводами своей секретарши, убедившей его, что женщинам нужны зимой брюки, чтобы не околеть от холода.
         И даже на этой стадии Гувер все еще наказывал сотрудников за то, как они вели себя в личной жизни.
         Когда забеременела незамужняя девушка из дактилоскопического отдела, - вспоминал начальник отделения ФБР в Майами Кеннет Уайттейкер, - Гувер пришел в ярость. Он захотел узнать, кто производил проверку ее биографии при приеме на работу. Отличалась ли она неразборчивостью в связях. Узнав, что она жила вне брака с одним парнем, он тут же уволил ее. Он не хотел, чтобы распространился слух, будто в ФБР держат таких девушек.
         Отношение Гувера к женщинам было подобно быстро распространяющейся заразе. И рядовые агенты зачастую не скрывали своего презрения к противоположному полу. К женскому персоналу, занятому на канцелярских работах, относились как к вынужденному злу, поскольку без них застопорился бы поток бумаг, протекавший через Бюро.
         Гувер также очень недолюбливал евреев. В МайамиБич, где он проводил каждое Рождество, он неизменно останавливался в отелях, в которых до Второй мировой войны висели таблички: "Евреям и собакам вход воспрещен".
         В одном из рапортов он назвал ирландского лидера Эамона де Валери "португальским евреем". О Роберте Мардиане, помощнике министра юстиции при Никсоне, он отозвался как о "ливанском еврее". В действительности в жилах Валери текла частично испанская кровь, но не еврейская, а Мардиан был христианином армянского происхождения.
         С течением времени два еврея стали заместителями директора. В дни еврейских религиозных праздников сотрудникам-евреям предоставляли выходные. Одно время евреи составляли костяк баскетбольной команды ФБР. И все же, по подсчетам Джека Левина, еврея, поступившего на работу в ФБР в 1960 году, евреи составляли лишь полпроцента агентов. Антисемитизм все еще не был изжит в стенах ФБР. Так, Левин вспоминает об одном начальнике отдела, который сказал, что американская нацистская партия никак не может считаться подрывной организацией, потому что "она выступает только против евреев, а один инструктор описал свидетеля как "жирного, грязного жида".
         Гувер почти не брал на службу лиц испанского происхождения. Это, как правило, прирожденный "средний мексиканец, говорил он, лжец..."
         В одном интервью он заявил: "Если по президенту стреляют пуэрториканцы или мексиканцы, можно не волноваться. Они плохие стрелки. Но если они идут на вас с ножом, тогда берегитесь".
         У Гувера не было друзей среди иностранцев. Он испытывал патологическое недоверие ко всем, кто приезжал в США из другой страны. Если не считать пары однодневных экскурсий в Канаду и Мексику, то он никогда не бывал за пределами Соединенных Штатов. Однажды он отдал приказ не давать интервью корреспонденту "Ньюсуик" Дуайту Мартину на том основании, что жена последнего, китаянка из Гонконга, встречалась с американскими морскими офицерами, когда работала подмастерьем у портного.
         - Похоже, он опасался, что она - шпионка, - рассказывал коллега Мартина Бен Брэдли. - Это было просто глупо. Но самое страшное было то, что он приказал произвести проверку приличного, уважаемого репортера только потому, что тот попросил дать ему интервью.
         По отношению к агентам-неграм Гувер придерживался мнения, характерного для большинства белых южан его поколения. "Цветные" были хороши как вспомогательный персонал, но их нельзя было подпускать к серьезным профессиям. Сама идея, что полицейские должны вежливо обращаться к черным, казалось ему дикой даже в 1966 году.
         - Вместо того чтобы сказать: "Эй парень, иди сюда!" - презрительно заметил он, - к ним нужно обращаться на Вы.
         Гувер до последнего поддерживал в ФБР дух настоящего апартеида. Когда он стал директором, в Бюро был один агент-негр по имени Джеймс Амос, который начинал свою карьеру, присматривая за детьми президента Теодора Рузвельта. Он стал агентом благодаря предшественнику Гувера, Уильяму Бернсу. Его использовали как агента, внедрившегося в среду негритянских активистов. Амос был первым чернокожим агентом и стал бы последним, если бы Гувер настоял на своем.
         Из девяти черных агентов, которые дослужились до этого звания за первые сорок лет директорства Гувера, пятеро были его личными слугами. Первым был Сэм Нойсетт, который вырос от посыльного до дежурного в приемной Гувера. Каждое утро, заслышав звонок, возвещающий о прибытии хозяина в подземный гараж, Нойсетт спешил к лифту, чтобы встретить его. Он оставался на своем месте до тех пор, пока Гувер не уезжал с работы за полночь.
         Нойсетт был неплохим художником, и Гувер поощрял это увлечение. В доме Гувера висела картина, на которой была изображена его собака. Еще несколько картин висело в приемной. Гувер упрекал тех своих помощников, которые не посещали ежегодных выставок Нойсетта, и отдельные чиновники покупали картины, чтобы угодить боссу.
         Второй негр, бывший водитель грузовика Джеймс Кроуфорд, поступил в Бюро на службу в 1934 году в качестве старшего водителя.
         Он подъезжал к дому Гувера в семь часов. Перед этим он пригонял личную машину директора в штаб-квартиру ФБР и забирал казенный лимузин. Это делалось для того, чтобы никто не мог обвинить Гувера в том, что он использует служебный транспорт в личных целях. Рабочий день Кроуфорда состоял в том, что он отвозил Гувера на работу и ждал наготове весь день, а затем работал до полуночи, если боссу вечером нужно было ехать на какое-либо мероприятие. Он прослужил у Гувера в этом качестве тридцать восемь лет, а затем ушел по состоянию здоровья и продолжал работать в доме Гувера садовником.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»