«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 11%

ГЛАВА 5

         В это время я хочу сказать, что пока я являюсь директором ФБР, продвижение по служебной лестнице будет зависеть исключительно от заслуг, а не от происхождения, цвета или национальности.

         Дж. Эдгар Гувер, 1943 г.

         Те, кто близко общался с Гувером, отмечали, что в нем была некая тяга к абсолютному порядку. Маленький мальчик со Сьюард-сквер, отпрыск душевнобольного отца и честолюбивой матери, считал, что в жизни все должно идти в строгом соответствии с его указаниями, укладываться в рамки его концепции совершенства.
         Это проявлялось и в мелочах, например в зацикленности Гувера на опрятности и аккуратности. По рассказам прислуги, он устраивал ужасные разносы, если на покрывале была едва заметная морщинка, подушка лежала не на своем месте или на дорожке, ведущей к дому, валялся неподметенный сухой листик. Как вспоминала его секретарша, каждое утро, едва войдя в свой кабинет, Гувер тут же наводил тряпочкой глянец на своих туфлях - вдруг они потускнели в пути из дома на работу.
         Он требовал от всех своих сотрудников называть штабквартиру Бюро правительственным учреждением. Одному сотруднику он устроил головомойку только за то, что солнцезащитная штора в его кабинете была опущена слишком низко. Как объяснил Гувер, это придавало зданию "неряшливый вид снаружи".
         Подобно эксцентричному миллиардеру Говарду Хьюзу, он постоянно боялся бактерий, объявив им беспощадную войну. Сначала он приказывал поддерживать в его кабинете низкую температуру, затем установил там ультрафиолетовую аппаратуру, лучи которой, как считается, уничтожают вирусы. Не забыл он и про мух, отрядив против них специального служителя с мухобойкой.
         Директор избегал физических контактов с незнакомыми людьми, особенно с теми, у кого были влажные ладони.
         Свое хрупкое "я" Гувер защищал, подобно противоатомному бункеру. Это был человек, который, как узнали на своей шкуре его помощники, никогда не признавал своих ошибок. Он даже не допускал такой возможности.
         Однажды начальник управления вынужден был поправить Гувера, приведшего неправильную цифру. Гувер замолчал и сидел так, побагровев, как бурак, пока неучтивец не выскользнул в тишине из кабинета. Позже Гувер чуть ли не на кресте распял сотрудника, снабдившего его неверными статистическими данными.
         Старшие чины ФБР научились решать эту проблему. Они просто на вступали с ним в полемику по каким бы то ни было вопросам. Когда Гувер отказался принять серьезное исследование, доказывавшее, что движение за гражданские права не инспирировалось коммунистами, как настаивал на этом шеф ФБР, помощник директора безропотно согласился с тем, что его рапорт "ошибочен". Когда Гувер назвал "бессмыслицей" документ, подтверждавший существование мафии, его авторы не стали с ним спорить. Когда Гувер объявил о том, что скорбит по поводу смерти агента, который был только ранен, коллеги пострадавшего в шутку стали тянуть жребий, кому его прикончить. Директор всегда был прав.
         Гувер очень ревниво относился к вопросам контроля. Один ветеран ФБР нечаянно нарушил сердечную атмосферу встречи, напомнив боссу о старом добром времени, когда Бюро было меньше и "вы могли лично проследить за всем, что происходит". Гувер взорвался.
         - Я до сих пор лично знаю обо всем, что происходит! - закричал он. - Я все еще лично руковожу этим Бюро.
         В возбуждении он схватил личное дело агента и вымарал благодарность, которую занес туда всего за несколько минут до этого.
         Коридор, который вел к кабинету Гувера, получил название "мост вздохов". Посетителей по нему проводил Сэм Нойсетт, чернокожий сотрудник секретариата Гувера, который как никто лучше знал настроение своего шефа.
         - Если на улице валит снег и воет ветер, - рассказывал он, - а директор выходит и говорит: "Какой сегодня прекрасный, солнечный день", значит, день прекрасный и солнечный и никаких дискуссий на эту тему быть не может быть.
         На первый взгляд кадры агентов ФБР казались достаточно представительными. Это были бывшие фермеры, летчики, журналисты, профессиональные футболисты, ковбои, железнодорожники и горняки. У некоторых за плечами была армия. Гувер отдавал особое предпочтение морским пехотинцам и старался не брать в Бюро негров, американцев испанского происхождения и женщин. Евреям путь в ФБР был заказан наглухо.
         В 1924 году, когда Гувер стал директором, в Бюро было три агента-женщины. Двух он уволил в течение первого же месяца. Третью, Леонору Хьюстон, он оставил, поскольку за нее заступился конгрессмен из ее округа, однако и ей впоследствии пришлось уйти. Из архивов ФБР явствует, что ее поместили в больницу для душевнобольных, где она "угрожала пристрелить мистера Гувера сразу же, как только ее выпустят".
         С тех пор Гувер не хотел даже и слышать о том, чтобы принимать на работу женщин, утверждая, что "они никогда не смогут участвовать в перестрелке, а все наши агенты должны знать, как вести себя в этой ситуации". Он остался непоколебим и полвека спустя, когда две феминистки подали на ФБР в суд, заявив, что отказ в приеме их на работу в это учреждение нарушает их конституционные права. Однако после смерти Гувера эта политика была пересмотрена. В наши дни в ФБР служат почти девятьсот женщин-агентов, и все они прошли стрелковую подготовку и прекрасно умеют обращаться с оружием.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»