«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 75%

Чекисты фартуки не носят

         - Виктор Георгиевич, вы же сами определили Филби как сангвиника, а не как меланхолика. Значит, вы имели дело с человеком, который умел радоваться. Что вызывало у него положительные эмоции?
         - Он мог радоваться какой-то интересной мысли, находке, остроумному анекдоту, просто шутке хорошей. Радовался приходу человека, который был ему симпатичен. И все это отражалось на его лице. Если мы сидели за столом, немножко выпивали, общались, то приходилось, уже изучив его, считаться с тем, что долгий серьезный разговор его угнетал. То есть ему нужна была игра ума или умов, а не занудство. А просто так выпить - было для него чрезвычайно утомительным занятием.
         Но, знаете, что приводило его в восторг более всего? Всегда. Его библиотека, которую ему с нашей помощью удалось переправить в Москву. Он мне говорил: "Вот это меня радует каждое утро". И с мягкой улыбкой, оборачиваясь к жене, весело добавлял: "Ну еще Руфа, конечно".
         Конечно, он был уникальным человеком. Высокообразованный, с широчайшим кругозором. Историк не по названию, а по существу. Литературу знал блестяще.
         - А как он относился к русской и советской литературе?
         - Он ее читал. И любил. Конечно, главным образом, классику. Вспоминаю случай, произошедший во время нашего волжского круиза. Везде нас, разумеется, встречали, водили, показывали. И вот мы в Горьком, нынешнем Нижнем Новгороде, в музее. Гид - миловидная молодая женщина - начала свой рассказ о писателе, имя которого носил в то время один из главных городов Поволжья. И начала - как привыкла преподносить материал иностранцам - открывать азбучные истины о классике социалистического реализма. Смотрю, лицо Филби мрачнеет, тяжелеет. Он дергает меня за рукав. Я спрашиваю: "Ким, что с тобой?" Он в ответ: "Что она говорит? Она что, думает, я не знаю, кто такой Горький?"
         То есть он не просто был знаком с русской и советской классикой, он неплохо ее знал. Он читал ее и там, и здесь. К сожалению, в переводах. Я как-то не удержался и задал ему, возможно, глупый вопрос: почему он не учит русский? Он мне сказал: "Понимаешь, Виктор, я никогда не смогу выразить на русском собственные мысли так же точно, как на английском. И от этого постоянно буду ощущать свою ущербность". Но, вообще говоря, он читал по-русски - почти свободно - газеты.
         - А каков был его собственный, "кембриджский" английский язык?
         - Фонетически к нему нужно было привыкнуть. Ким немного шепелявил, а когда волновался - это у него еще с детства было, - то заикался слегка. Это был такой несколько небрежный язык, совсем не похожий на тот, каким вещает диктор на Би-Би-Си. Но речь его всегда была очень содержательной. И ему всегда нравились собеседники, которые владели английским в достаточной степени, чтобы интересно, образно выражать свои мысли. Потому что он не любил в жизни ничего постного. И даже больше, чем в еде, - в общении. Сам он очень любил юмор, использовал идиоматические обороты, какие-то поговорки. На языке у него всегда было что-то остренькое. А вообще его речь - это была речь настоящего английского аристократа.
         - А как, кстати, аристократ Филби предпочитал одеваться?
         - Он предпочитал свободный стиль одежды, не стесняющий движений. Галстук был не самым почитаемым им аксессуаром. Это объясняется отчасти и тем, что Ким проводил большую часть времени дома. У него не было необходимости ездить в какое-то "присутствие". Это только западные журналисты могли выдумывать: моросит дождь, холодно, а Ким Филби бежит в свой офис на Лубянке... Он никогда не бывал в офисах.
         Но вот один любопытный момент из жизни аристократа Филби. У него была настоящая кулинарная страсть. Он прекрасно готовил стойки. Угощал ими гостей, в том числе и меня. Но он терпеть не мог фартук. Отношение к нему было еще более скептическое, чем к галстуку. Скорее даже неприязненное. И руки он вытирал о брюки. Руфина рассказывала, что, борясь с этой привычкой Кима, фартук она ему все-таки нацепила. И что вы думаете? Филби стал вытирать руки о, так сказать, тыльную сторону брюк. И в этом тоже - Ким. Своевольный. Своенравный. И с его ироническим отношением к одежде.
         - Вы помните вашу последнюю встречу?
         - Да. Это было в тот период, когда я с ним уже не работал. Я уезжал в долгосрочную загранкомандировку в одну из африканских стран. Я попросил у начальства разрешения встретиться с ним и попрощаться. Мы обнялись. Я сказал: "Будь твоя воля, ты отправил бы меня, конечно, в Англию". Но в Великобританию, где я прежде работал, путь мне был уже заказан. Он пошутил: "Смотри только, чтобы тебя не съели". Это было очень трогательное прощание. Больше мы не виделись. Я был в очередной командировке, когда его не стало. Поэтому не мог проводить в последний путь. Но в такой ситуации разведчик разведчика всегда поймет и простит.

* * *

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»