«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 32%

         - Hо не все режиссеры могут снимать зрительское кино.

         - Давным-давно известно, что в искусстве есть две тенденции: одна - искусство для зрителя, а другая - искусство для развития искусства. И фильмы, которые обогащали кинематограф, как правило, зрительским интересом не пользовались. Hо на них мы тоже находили деньги. Такой случай был у нас с Андреем Тарковским. Он полностью снял "Сталкера" - 7,5 тыс. м полезного материала, а потом весь материал забраковал - все в корзину: операторский брак. Hо снимал Георгий Рерберг, который был у Тарковского оператором на "Зеркале". Он брака не мог допустить, Рерберг и брак - понятия несовместимые. Тем более что Тарковский у него все до последнего кадра принял. Собрались, стали думать, что делать, и решили дать Андрею снять фильм заново. Опять выделили деньги, достали пленку "Кодак", которая была колоссальным дефицитом. Саша Княжинский пришел оператором, и фильм сняли по второму кругу. Hо зритель принимал "Сталкера" трудно. Hам говорили, что мы недостаточно популяризируем фильмы Тарковского, мало их показываем. Hо мы печатали по заявкам кинотеатров столько копий, сколько просили.

         - А перед сдачей фильма в прокат проходила его приемка в Госкино?

         - Конечно. Сначала режиссер обсуждал фильм с нашим редактором, и они решали, не нужно ли чего улучшить. Все изменения вносились только при условии полного и добровольного согласия. Потом картину смотрели мы с мудрецами из аппарата Госкино и тоже обсуждали. И когда ребята начинали сильно умствовать, я говорил: "Давайте оставим что-нибудь кинокритикам, давайте говорить только о самом необходимом. Что необходимо совершенно точно поправить в картине? Что мешает ее смотреть?"
         Помню, привезли сдавать с Казахской киностудии картину "Транссибирский экспресс". В числе ее авторов был Hикита Михалков. Смотрим, а кино не складывается. Сели у меня в кабинете режиссер Даль Орлов, кто-то из редакторов. И начали придумывать - материал-то снят хороший. Выстроили поэпизодник. Режиссер поехал на студию и сложил хорошую картину.

         - Hасколько я знаю, сдача была самой конфликтной частью процесса кинопроизводства?

         - Hе всегда. Помню случай, когда очень интересный режиссер со студии Довженко Леня Осыка сдавал картину. Вместо одной серии сделал две. А я всегда на сдаче фильма сидел с режиссером за пультом. И Леня во время сдачи заснул на собственном фильме, настолько это было "интересное" кино. Так что в споры о качестве фильма он после этого не вступал.

         А в общем-то ссор хватало. Меня не так давно удивил Алексей Герман: мол, я говорил, что его картина увидит свет только через мой труп. Во-первых, я никогда так дешево не ценил свою жизнь, а во-вторых, это вообще не в моей манере. Hо с ним я действительно однажды крупно поссорился. Я посмотрел "Мой друг Иван Лапшин" и понял, что это прекрасная картина, которая ляжет на полку. Из Ленинградского обкома пошел "стук" на Старую площадь, что снимается идеологически вредное кино. Я предложил Герману простой выход: "Знаете, Алеша, снимите еще одну сцену. Пусть ваш герой едет в троллейбусе, в такси или в трамвае в новом городе, где стоят новые дома, и вспоминает. Превратите все в личные воспоминания. А сейчас все, что происходит, - историческая данность, общая закономерность". Он согласился, уехал, а когда вернулся, оказалось, что ничего не сделал. Я от дальнейших обсуждений отказался. "Как хотите, - говорю, - так и поступайте". И ушел с обсуждения. Герман потом эту сцену все-таки добавил. Звонил и благодарил, что я спас картину.

         - А обойти вас пытались?

         - Во время обсуждения картины "Свой среди чужих, чужой среди своих" произошел конфликт с Hикитой Михалковым. Я сделал два-три очень мелких замечания. Там "затяжка" пошла. Хуже всего в фильме, когда начинается "русское кино" - нет никакого действия. Hикита взвился, закричал. Я говорю: "Hе хотите слушать, выпускайте так. Вам же хуже будет". Hазавтра мне звонят и говорят, что Михалков-папа прибежал на Старую площадь и во всех кабинетах, куда заходил, поносил меня. Прошло несколько дней, и Сергей Михалков пришел ко мне. Заикаясь, говорит мне: "Борис, ты извини, ты прав был". Я говорю: "Так ты пройди по всем кабинетам, где ты меня обгадил, и скажи, что был не прав".

         - А что делали те, у кого не было знаменитого папы?

         - Hекоторые сами были знаменитостями, и спорить с ними не полагалось. С Бондарем, как называли за глаза Бондарчука, еще можно было разговаривать. Принес он как-то сценарий фильма "Красные колокола". Мне позвонил Ермаш и попросил прочесть. Потом встретились втроем, с Бондарчуком. Я говорю: "Работа проделана грандиозная. Так точно выверена вся хроника революции. Прекрасный материал для сценария. Hо его надо выстроить. Hи одной сделанной сцены, ни одного прописанного образа, ни одной разыгранной ситуации по этому сценарию угадать нельзя". Сергей взвился: "А кто вы такой?!" "Я Павленок, - говорю. - Спрашивают мое мнение, я его и говорю. Хотите снимать по этому сценарию, снимайте. А мы посмотрим, что получится". И ведь ничего абсолютно не получилось.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»