«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 24%

         Я терпеть не могу фальшивых оптимистов, так же как и ловких приспособленцев ко времени, выдающих себя за оптимистов, готовых бросаться с радостным хохотом и свистом вприсядку от любого обещания власть имущих. Я противник весельчака Панглоса, утверждавшего, что наш лучший мир идет к наилучшему из миров. Это наилучшая чепуха из всех лучших глупостей. Я не скрываю, что отношу себя к племени скептиков, но с некоторым качеством надежды, которая только и держит меня на земле. Эта надежда - неисчезающая вера, что в сплошь грешном, порочном мире есть прекрасное, доброе, милосердное, никем не придуманное в волшебных сказках, или досужей фантазией, или праздным умом, но живущее вблизи нас. совсем рядом, оно бесшумно садится одновременно с вами в вагон электрички и не голосом, а улыбкой просит вас чуть-чуть подвинуться, чтобы вместе молча смотреть в окно.
         Литературу нельзя назвать утешителем, даже если она мягко утешает. В этом утешении - горечь, слезы, незавершенная любовь. Если же литература - физиологическое развлечение, сад наслаждений и телесных удовольствий, то ее следует назвать видением слабоумных во сне.
         Писатель - историк, писатель - философ, писатель - пророк, предсказывающий либо ощущающий в нашей жизни несчастье, либо согревающий наши души своим умом и талантом беспощадного и вместе с тем человечного художника, отвергающего умопомрачительные, немилосердные формулы игривого интеллекта: явь реальна только тогда, когда она похожа на сновидение. Ведь "Дон-Кихот" Сервантеса - вернее всего, не пародия на рыцарский роман, а пародия на Испанию.
         Поэтому слова из Евангелия от Матфея: "Приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою Вы" - заставляют реалистов думать, что золотой век, земной рай не наступил на земле, между тем как только слово и дело - энергия движения к благу. Слово литературы - это всегда вызов, сопротивление, борьба, зашита "униженных и оскорбленных".
         Ни на минуту не могу представить, чтобы слово в нашем телевидении могло хотя бы краем стоять на позиции, полезной духу народному, - либеральная диктатура пошлости подменила художественную литературу, развратила разукрашенной, как искусственная елка, ложью, страстью к фальшивой красивости рекламы, испускающей бенгальские искры, к пышной безвкусице неисчислимых шоу, напоминающих почему-то наркотическую любовь к автомобилям, как к символам бездомности.
         Я верю нашему телевидению лишь в некоторых случаях, когда, например, в "Новостях" передают следующие "замечательные" сообщения: "На Камчатку обрушился ураган. Один человек не найден, двадцать четыре унесло ветром".
         Тогда я умираю от хохота, слушая эту околесицу, и, обессилев, сползаю с кресла на пол. Или: "Перед ним стояли две порожние бутылки пива, третья - пустая". Или: "Ленин - узурпатор, Маркс - малоизвестный журналист", "Сталин - преступник, бандит, убийца". Или: "СССР - концлагерь, тюрьма народов". Или: "Величайшие поэты современности - Бродский и Ахмадулина". Или: "У Высоцкого диапазон голоса богаче, чем у Шаляпина".
         Я скромно умалчиваю о фразеологии ведущих, почерпнутой в уборных на глухих полустанках. Порой кажется, что сатанинской волей Яковлева - праотца разрушителей нашей прессы и культуры, а также выпускниками факультета журналистики МГУ телевидение мистифицировало шулерскими манерами настоящее и прошлое, наделило себя властью непристойно, цинично оглуплять народ и бранить, осквернять все светлое, человеческое. Ведущие же бывают настолько "умными болванами", что с ужасом в выпученных глазах могут доказывать, что и снег выпадает в Москве не белый, а красно-коричневый. Как в чудовищном кошмаре, можно представить извращенных авторов этих текстов.
         На одной из встреч с бойко начинающими литераторами я не уронил большого удивления, услышав, что они ("властители дум") отошли от своих отцов, от их политических и эстетических позиций, якобы познав собственными методами реальный мир. Они убеждали меня, что этому в искусстве никак не мешает молодой возраст; наоборот - только незагрязненный опыт способен найти свою правду, свой стиль, язык, свою мораль, решить все вопросы взаимоотношений мужчины и женщины, наконец, нравственной народной жизни, которую в юной поре видят непредвзято зорче старшего поколения. Что это? Самовлюбленная гордыня? Самообожание украшенных перьями папуасов? Тупость рядом с опьяняющим восторгом от яковлевско-ельцинской свободы и гласности, позволяющей все и вся?

* * *

         Cвобода, демократия, гласность... Понятие свободы преобразовалось во вседозволенность без границ, без христианской морали, без этических законов. Демократия сохранилась в сияющей мечте, но в действительности стала экстравагантной диктатурой кучки нечестивцев и разжиревших торгашей возле государственного богатства. Я же занимаю контрпозицию к той яковлевской телевизионно-газетной гласности, которая сознательно создана для борьбы с естественной народной гласностью. Ничто не нанесло такого урона всему русскому, культуре России, ее экономике, ничто так не развратило молодежь ложью, клеветой, непристойностью, как эта ядовитая яковлевская "свобода слова" и этот так называемый горбачевский плюрализм, убивающий истину.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»