  |
 |
|
Прочитано: 59% |
«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»
|
|
|
|
|
Прочитано: 59% |
Бирюков Дмитрий Дмитриевич - известный тележурналист-поляковед. Родился в 1939 г. в Воронеже. В 1976-1981 гг. работал собственным корреспондентом Центрального телевидения в Польше. Заместитель председателя Гостелерадио СССР, пресс-секретарь Председателя Государственной думы, помощник руководителя Совета безопасности России.
- Катынский фрагмент российско-польской истории сыграл свою разрушительную роль для социалистического лагеря и для СССР в частности. Какова роль Запада в разыгрывании катынской карты?
- Думаю, что Запад в своё время сделал свою ставку на Польшу, потому что прекрасно понимал, что эта страна - ударный отряд недоброжелателей СССР в социалистическом блоке во многом из-за нашей непростой истории. К примеру, воспоминания о том, что 1 сентября 1939 года в Польшу вошёл Гитлер, а уже 17 сентября мы, и в этом промежутке в Бресте проходили совместные советско-германские парады, действуют на поляков до сих пор, как красная тряпка на быка. Они ведь от Гитлера рванули к нам, а их принимали в фильтрационные лагеря, и только уже спустя время из них вышли "Три танкиста и собака" и Армия Людова.
- Многие историки и политологи сегодня говорят о том, что польский профсоюз "Солидарность" в 1970-1980-е годы расшатал не только социалистический режим в Польше, но и весь соцлагерь во главе с СССР, поэтому, мол, надо было не предоставлять президенту Ярузельскому возможность самому разбираться в сложной ситуации, а ввести в 1981 году в Польшу войска. Что, на ваш взгляд, было бы при таком варианте развития событий?
- Была бы европейская война как минимум! Эти историки и политологи сегодня почему-то забывают об одной важной детали той поры. Когда внутриполитическое напряжение в Польше достигло апогея, страны Варшавского Договора начали большие военные учения в Прибалтике; был задействован флот, авиация, плавающие средства пехоты. И в этот момент, в воскресенье, в нарушение всех американских традиций, Рейган (в то время президент США. - Авт.) делает заявление о нейтронной бомбе, явно противопоставляя его этим манёврам. Однако манёвры так и остались манёврами - никто в Польшу вступать не стал, хотя, не скрою, среди советского военного руководства были люди, которые говорили: "Давайте жёстко вступать в Польшу!", а вот мы, журналисты, хорошо себе представляли, к чему может привести такое решение, и каждый по своей линии доказывали, что ввод войск в Польшу - безумие.
Ярузельскому же, с моей точки зрения, в Польше надо поставить золотой памятник как раз за то, что он взял на себя ответственность справиться со сложной политической ситуацией в своей стране и не стал звать на помощь Советский Союз. Другое дело, что если бы руководство Советского Союза повнимательнее следило за зарождением внутриполитических проблем в Польше, то эти проблемы и их последствия не стали бы откровением для наших политиков, как не были в своё время откровением даже для меня. Когда в середине 1970-х решался вопрос об отправке меня корреспондентом Гостелерадио в одну из европейских стран, я попросился в Польшу. Меня пригласили на собеседование в ЦК и сказали: "Погодите немного, мы отправим вас в Лондон", но я ответил: "Не хочу ни в Лондон, ни в Париж, потому что с этими странами у нас отношения всегда одинаковые: чуть лучше или чуть хуже, а Польшу скоро рванёт так, что и нас обломками засыплет". На меня, конечно, посмотрели круглыми глазами: "Что ты имеешь в виду?" А я просто-напросто, готовясь к командировке в Польшу, много читал про эту страну, анализировал и сделал свои выводы. Позже один из беседовавших тогда со мной товарищей - Шишлин, к тому времени уже консультант Брежнева, приехал ко мне в Варшаву: "Слушай, а откуда же ты тогда всё знал?!"
- Неповоротливость такого рода во внешней политике - следствие, в том числе, и геронтологических проблем у правителей позднего Советского Союза?
- Не думаю. Я очень хорошо помню, как в конце 1970-х в Варшаву для переговоров с президентом Франции Валери Жискаром д'Эстеном приехал Брежнев, уже физически немощный человек с перекошенным от инсультов лицом, однако ясность мышления Леонида Ильича меня тогда поразила. Жискар д'Эстен спросил Брежнева: "Как виды на урожай?" Тот с тонким юмором ответил: "Если бы с Запада не было таких холодных ветров, то с урожаем всё было бы нормально". А позже, по традиции выступая в посольстве, приводил на память столько цифр, что, ещё раз повторюсь, меня потрясло несоответствие его внешнего вида с его мышлением. При этом я, конечно, далёк от идеализации Брежнева - у него хватало слабостей, но, что ни говори, это был последний вождь, который знал у Горбачёва наряду с наивными прожектёрскими планами, типа сделать ВАЗ ведущим автомобильным заводом мира, широко соседствовала мысль: "А что я с этого буду иметь?"
«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»
|
| ||||||||
|
|
|
|
|
|
|
| ||