«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 9%

         Тут английская гордость, но не просто гордость, а с заносчивым вызовом. Этот "друг России" не может быть большим её другом. Он сидит, смотрит на русских офицеров и думает: "Господа, я знаю, что вы львы сердцем, вы предпринимаете невозможное и исполняете его. Страха перед врагом в вас нет, вы герои, вы Баярды все до единого, и чувство чести вам знакомо вполне. Не могу же я не согласиться с тем, что своими глазами вижу. Тем не менее, я англичанина вы только русские, я европеец, а перед Европой вы обязаны "деликатностью". Какие бы вы львиные сердца ни носили в себе, а я всё-таки высшего типа человек, чем вы. И мне это очень приятно, особенно приятно изучать "деликатность" вашу передо мной, врождённую и неотразимую, без которой русский не может смотреть на иностранца, тем более на такого иностранца, как я. Вы думаете, что это всё мелочи; да мелочи-то и утешают меня, весьма забавляют, я поехал прогуляться, я слышал, что вы герои, и приехал посмотреть на вас, но ворочусь всё-таки с убеждением, что, как сын Старой Англии (тут у него дрожит от гордости сердце), я всё-таки на свете первый человек, а вы всего лишь второстепенные..."
         Всего любопытнее в вышеприведённом факте последние строки: "Офицер окинул его с ног до головы несколько удивлённым взглядом, улыбнулся слегка, пожал плечами и беспрекословно помог одеть пальто. Конечно, более ничего и не оставалось сделать". Как так: "конечно"? Почему более ничего не оставалось сделать? Напротив, именно можно было сделать совершенно другое, обратно противуположное: можно было "окинуть его с ног до головы несколько удивлённым взглядом, улыбнуться слегка, пожать плечами" и - отойти мимо, так-таки и не дотронувшись до пальто, - вот что можно было сделать. Неужели нельзя было заметить, что просвещённый мореплаватель фокусничает, что тончайший знаток этикета ловит минуту удовлетворения мелочной своей гордости? То-то и есть, что нельзя было, может быть, спохватиться в тот миг, а помешала именно наша просвещённая "деликатность" - не перед англичанином этим деликатность, не перед членом этим парламента в каком-то пробковом шлеме (какой такой пробковый шлем?), - а перед Европой деликатность, перед долгом европейского просвещения "деликатность", в которой мы взросли, погрязли до потери самостоятельной личности и из которой долго нам не выкарабкаться.
         Нельзя не согласиться с этим глубоким выводом великого русского писателя о собственно русском отношении к Европе. Оно всегда было излишне деликатным, что порождало у иностранцев ложную уверенность в своём безусловном превосходстве над Россией.
         Высокомерное отношение к нам со стороны Запада - дело не новое. Копаясь в архивах, я смог в этом лично убедиться. Интересные свидетельства на сей счёт привёл в изданной в 1871 году книге "Россия и Европа" замечательный русский философ и биолог Николай Данилевский:
         Вот уже с лишком тринадцать лет, как русское правительство совершенно изменило свою систему, совершило акт такого высокого либерализма, что даже совестно применять к нему это опошленное слово; русское дворянство выказало бескорыстие и великодушие, а массы русского народа - умеренность и незлобие примерные. С тех пор правительство продолжало действовать в том же духе. Одна либеральная реформа следовала за другою. На заграничные дела оно уже не оказывает никакого давления. И что же, переменилась ли хоть на волос Европа в отношении к России? "..." Смешны эти ухаживания за иностранцами с целью показать им Русь лицом; а через их посредство просветить и заставить прозреть заблуждающееся общественное мнение Европы.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»