«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 61%

         Ошибались многие. И когда люди видели, что из-за ошибки чиновника не выглядывала преднамеренность, а сконфуженно смотрели неопытность или спешка в стремлении исправлять положение к лучшему, то ворчали, конечно, но в целом относились благожелательно. "Промашки случаются даже у быка на корове Машке".
         Но тут совсем иное дело. Целенаправленно работать против своей страны, по-воровски запасая пути отхода - это же смертный грех, не заслуживающий снисхождения у любого народа. Совсем выпрягся из пристойности Борис Николаевич! Я сказал Андрею, что однозначно не хотел быть в таком списке: ничего поганого вершить не собирался, бился за свободу слова в СССР и России, наживая врагов - так не мне, а всему обществу крайне необходима эта свобода. Опасался не гнева людей, опасаться надо усиления во власти чиновничьего жулья, кому независимые СМИ, будто кость в горле.
         Ради того, чтобы иметь возможность защищать свободу слова, я унижался до нахождения в одной команде с некоторыми из них. Не хватало ещё оказаться с ними в одном списке наёмников.
         Козырев, чувствовалось, не ожидал другого ответа. Договорились с ним эту тему закрыть. Мы не обременили друг друга погружением в липкую тайну и пошли гонять бильярдные шары как вольные люди.
         (Предполагаю, что среди первых в этом списке был и остался, например, тот же Анатолий Чубайс. При мне он пришёл в правительство трусоватым и скрытным парнем, и на моих глазах с ним скоротечно происходила метаморфоза. Сначала Чубайс - вы не поверите! - даже краснел, когда его ловили на лжи, но час от часу наглел, пёр напролом, словно его прикрыли защитной броней, и всё больше походил на марсианина из романа Герберта Уэллса "Война миров" - существо бездуховное, меркантильное, наловчившееся размножаться почкованием.
         За последующие годы от оплодотворённого вседозволенностью Анатолия Борисовича отпочковались тысячи чубайсиков. Они, подобно личинкам саранчи, расползались в разные стороны и окрылились в кабинетах Кремля, правительства, банковского сектора, многочисленных комитетов имущественных отношений, предприятий электро- и атомной энергетики, структур нанотехнологий. И всюду за Чубайсом с чубайсиками остаётся ландшафт, напоминающий искорёженный машинный зал Саяно-Шушенской ГЭС после аварии. Для каждого очередного российского вождя постельцинской эпохи Анатолий Борисович, как Пётр Авен и ещё два-три деятеля, видимо, является человеком-признаком, человеком-сигналом, прибором опознавания. Если Чубайс по-прежнему свой в Кремле, значит, и с ответчика президента летит в центр всемирной олигархии: "Я свой - я свой").
         После устроенной мне выволочки Ельцин как бы провёл между нами черту. Он перестал пускаться со мной в откровенные разговоры, при встречах, особенно на людях, держался подчёркнуто холодно. И начал цепляться по поводам и без поводов.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»