«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 66%

         Но только ли Ф. М. Достоевский?
         В "Теленке" Александр Исаевич с самым серьезным видом (как подобает только человеку исключительной скромности) приводит слова, будто бы сказанные ему осенью 1965 г. К. И. Чуковским: "О чем Вам беспокоиться, когда Вы уже поставили себя на второе место после Толстого" (7). Значит, не только Федор Михайлович не сумел подняться до уровня Великого писателя земли русской, но и А. П. Чехов, и Н. А. Некрасов, и Н. В. Гоголь, и М. Ю. Лермонтов, и А. С. Пушкин, и прочие, и прочие, и прочие. И с этим спорить? Ведь ни у кого из них нет такой эпопеи, которую написал Александр Исаевич. А все собрание сочинений М. В. Лермонтова умещается в двух томах. Разве можно поставить его рядом с двадцатитомным собранием сочинений А. И. Солженицына?
         Свою особую роль в этом мире Александр Исаевич осознал очень рано.
         В одном из фронтовых писем Наталье Алексеевне, так же демонстрируя редкую скромность, он писал:
         "Будучи у меня на фронте, ты сказала как-то: не представляю нашей будущей жизни, если у нас не будет ребенка. Рожать и воспитывать сумеет чуть ли не всякий. Написать художественную историю послеоктябрьских лет могу, может быть, только я один, да и то, - разделив свой труд пополам с Кокой (Н. Д. Виткевич - А.О.), а может быть, и еще с кем-нибудь. Настолько непосилен этот труд для мозга, тела и жизни одного" (8).
         Понять Александра Исаевича нетрудно. Действительно, кто же, кроме него, мог одолеть "художественную историю послеоктябрьских лет"? Ведь Льва Толстого к тому времени уже не было.
         Однако, как мы знаем, и Александру Исаевичу не удалось справиться с этой задачей. То ли потому, что рассорился с Кокой. То ли потому, что не с теми, с кем нужно было, "разделил свой труд пополам". То ли потому, что, забыв о последствиях, тоже стал, как "всякий" "рожать и воспитывать" детей.
         Но вполне возможно, что причина этого в другом. Дело в том, что, оказывается, Александр Исаевич не волен в своих действиях и поступках. "То и веселит, то и утверждает, - констатирует он, - что не все я задумываю и провожу, что я - только меч, хорошо отточенный на нечистую силу, заговоренный рубить ее и разгонять. О, дай Господи, не переломиться при ударе. Не выпасть из Руки Твоей" (9).
         Как тут не вспомнить героя романа Ф. М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели" Фому Фомича Опискина, о котором другой персонаж этого же романа Степан Алексеевич Бахчеев бросил удачную фразу: "Такого самолюбия человек, что уж сам в себе поместиться не может" (10).
         "Толстой, - пишет В. Н. Войнович, - как-то сказал, что оценивать человека можно дробным числом, где в числителе стоят реальные достижения оцениваемого, а в знаменателе - то, что он сам думает о себе... Числитель у Солженицына был когда-то очень высок, но и тогда знаменатель был выше. Со временем разрыв между двумя показателями (первый снижался, второй рос) увеличивался и достиг катастрофического несоответствия" (11).

* * *

         Итак, оказывается, человек, призывающий других жить не по лжи, сам этим принципом никогда не руководствовался. Человек, называющий себя христианином, сам христианские заповеди никогда не соблюдал. Человек, призывающий других к самопожертвованию, сам ничем жертвовать не желал и не желает. Человек, утверждающий, что мир может спасти от гибели только нравственная революция, сам оказывается существом безнравственным.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»