«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 64%

         Более того, Александр Исаевич продемонстрировал в отношении власти гораздо более уязвимый конформизм. "После встречи руководителей партии и правительства с творческой интеллигенцией в Кремле и после Вашей речи, Никита Сергеевич - докладывал Н. С. Хрущеву его помощник В. С. Лебедев 22 марта 1963 г., - мне позвонил по телефону писатель А. И. Солженицын и сказал следующее: "Я глубоко взволнован речью Никиты Сергеевича Хрущева и приношу ему глубокую благодарность за исключительно доброе отношение к нам, писателям, и ко мне лично, за высокую оценку моего скромного труда. Мой звонок Вам объясняется следующим: Никита Сергеевич сказал, что если наша литература и деятели искусства будут увлекаться лагерной тематикой, то это даст материал для наших недругов и на такие материалы, как на падаль, полетят огромные жирные мухи"" (11).
         Далее А. И. Солженицын, как мы уже знаем, обратился к В. С. Лебедеву с просьбой взять на себя роль судьи в его споре с А. Т. Твардовским в отношении пьесы "Олень и шалашовка" и заявил, что ему будет "больно" если он поступит "не так, как этого требуют" от писателей "партия и очень дорогой" для него "Никита Сергеевич Хрущев" (12).
         Заканчивал свое сообщение В. Лебедев следующими словами: "Писатель А. И. Солженицын просил меня, если представится возможность передать его самый сердечный привет и наилучшие пожелания Вам, Никита Сергеевич. Он еще раз хочет заверить Вас, что он хорошо понял вашу отеческую заботу о развитии нашей советской литературы и искусства и постарается быть достойным высокого звания советского писателя" (13).
         Комментируя этот эпизод, В. Н. Войнович пишет, что если бы тогда он узнал о нем, образ рязанского праведника померк бы для него сразу (14).
         Изображая себя непримиримым противником Советской власти и подчеркивая это при каждом удобном случае, А. И. Солженицын забывает, что не только не возражал в 1963 г. против выдвижения его кандидатуры на Ленинскую премию, но и явно надеялся ее получить. Как же так! Из "кровавых рук"?
         Описывая свое вступление в Союз писателей РСФСР на рубеже 1962-1963 гг. и рассказывая, как звала его в Москву и обещала свою помощь литературная "черная сотня" (Михаил Алексеев, Вадим Кожевников, Анатолий Сафронов и Леонид Соболев), А. И. Солженицын скромно отмечает в "Теленке": "Чтобы только не повидаться с "черной сотней", чтоб только этого пятна на себя не навлечь, я гордо отказывался от московской квартиры" (15).
         Вот что значит забота о чистоте имени.
         Не прошло трех лет, и осенью 1965 г. Александр Исаевич совершил то, что Л. З. Копелев назвал "переходом Хаджи Мурата". Забыв о чистоте имени, не опасаясь на этот раз "запятнать" себя, А. И. Солженицын отправился в Москву на поклон к "черной сотне". Можно было бы допустить, что разуверившись с возможности пробиться на страницы печати с помощью А. Т. Твардовского, он из чисто тактических соображений решил использовать для этого противников "Нового мира". Однако нельзя не отметить, что на весы были брошены четыре небольших рассказика.
         Но главное в другом: оказывается, вступив в переговоры с "черной сотней", Александр Исаевич, забыл о своей гордости и прежде всего обратился с просьбой не о публикации рассказов, а о квартире и московской прописке (16).
         Это, пожалуй, и было главным в той игре, которую он начал. И только тогда, когда в этом главном вопросе не был найден общий язык, четыре рассказа сыграли роль дымовой завесы для отступления, чтобы придать разрыву приниципиальный характер.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»