«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 29%

         Вернувшись 24 марта домой, Александр Исаевич сел за "Письмо к съезду писателей" (23). "Письмо съезду определилось. - отмечала Н. А. Решетовская, - Можно приниматься за окончательный вариант. Мужа тянет к музыке Бетховена. Ставится пластинка с Девятой симфонией. Под ее могучие звуки 27 марта Александр Исаевич завершает работу" (24). Первоначально он намеревался обратиться к съезду писателей с изложением своих личных претензий к руководству писательской организации. В окончательном варианте он поставил собственную литературную судьбу в зависимость от существования цензуры и поднял вопрос о необходимости ее отмены (25).
         "Написав письмо, - читаем мы далее в воспоминаниях Н. А. Решетовской, - муж успокоился: на миру и смерть красна. Теперь он думал: что еще нужно сделать до того, как станет известным письмо? Это пока не совсем ясно, потому можно заняться корреспонденцией. Александр Исаевич ответил Шаламову, поздравил и поблагодарил Владимира Солоухина за книгу "Письма из Русского музея": "Как это по-русски, до чего же наше: весь подбор имен и предметов, как все назрело давно!"" (26).
         1 апреля Александр Исаевич направил Павлу Личко письмо, он поблагодарил его за "точность и аккуратность" перевода опубликованной на страницах братиславской "Правды" главы из "Ракового корпуса" и коснулся вопроса об издании в Чехословакии своей повести. В частности, речь шла о ее названии. "...Мне, - писал А. И. Солженицын, - не хотелось бы, чтобы "Раковый корпус" переводился на словацкий "Онкологическое отделение" (это уж слишком специально по-медицински), наверно есть и словацкое слово для "рака"" (27).
         Переделав "Письмо к съезду", перепечатав давно написанную статью о пьесе А. С. Грибоедова "Горе от ума" и позанимавшись перепиской (28), А. И. Солженицын 7 апреля начал писать литературные воспоминания, которые получили название "Бодался теленок с дубом" (29).
         Между тем 31 марта 1967 г. на страницах словацкой газеты "Литературная жизнь" появилось его интервью (30). Оно стало ему известно 12 апреля (31), 21-го Александр Исаевич поблагодарил П. Личко за эту публикацию, отметив, что с удовольствием вспоминает о их встрече, и пожелал успеха в работе над переводом его повести (32).
         Не ранее 21 - не позднее 26 апреля А. И. Солженицын оторвался от "Теленка" и отправился в Москву (33). В это время в столице находилась дочь В. Л. Андреева Ольга Вадимовна, жившая в США, занимавшаяся литературоведением и имевшая связи с московских литературных кругах (34). Она была замужем за американцем Генри Карлайлем (35), который являлся сыном Томаса Карлайла (36).
         Ольга Вадимовна уже собиралась в обратный путь, когда ей (не позднее 23 апреля) позвонил Л. З. Копелев и пригласил к себе в гости, загадочно сказав: "Будет еще некто" (37). На следующий день утром в 10.00, когда Ольга Вадимовна пришла к Л. З. Копелеву, у него, кроме Р. Д. Орловой и Ю. Ф. Карякина, она впервые увидела Александра Исаевича (38). Описывая эту встречу, О. Карлайл отмечает, что отправившийся ее провожать Л. З. Копелев по дороге заговорил с нею о А. И. Солженицыне, "он твердил: "Александру Исаевичу нужна Нобелевская премия. Это крайне важно, Ольга Вадимовна, прошу Вас примите это к сведению. Надо во чтобы то ни стало постараться организовать"" (39).
         Просьба повергла О. Карлайл в изумление. И потому, что к этому времени имя А. И. Солженицына за границей было еще мало известно, и потому, что все его литературные сочинения помещались в одном небольшом томике. Если это свидетельство соответствует действительности - а Л. З. Копелев после публикации воспоминаний О. Карлайл не поставил его под сомнение - получается, что идея выдвижения кандидатуры А. И. Солженицына на Нобелевскую премию возникла уже в 1967 г., что она появилась в нашей стране и что с самого начала не имела никакого отношения к литературным заслугам писателя.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»