«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 34%

         После отставки Литвинова "Гитлер впервые за шесть лет своего правления изъявил желание выслушать своих экспертов по России" (Фляйшхауэр И. Указ. соч. С. 142). Из их доклада Гитлер узнал много для себя нового, в частности - что СССР придерживается сейчас не политики мировой революции, а более прагматичного державного курса.
         Интерес Гитлера к России усиливался. Посмотрев документальный фильм о советских военных парадах, фюрер воскликнул: "Я совершенно не знал, что Сталин - такая симпатичная и сильная личность" (Фляйшхауэр И. Указ. соч. С. 192). Немецким дипломатам была дана команда и дальше зондировать возможности сближения с СССР.
         Беседы Астахова и Шнурре стали более частыми. Теперь было что обсудить - и "Шкоду", и большую политику. 17 мая Шнурре докладывал: "Астахов подробно объяснил, что в вопросах международной политики между Советской Россией и Германией нет противоречий и поэтому нет никаких причин для трений между двумя странами" (СССР - Германия 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях... С. 14). Были опасения нападения со стороны Германии, но если вернуться к политике времен Раппальского договора, то все можно поправить. Что касается переговоров с Западом, то "при нынешних условиях желательные для Англии результаты вряд ли будут достигнуты".
         Г.Л. Розанов находит еще одного дипломата-фальсификатора, и комментирует запись Шнурре: "...немецкий дипломат в своей записи беседы приписывает очень осторожному и опытному советскому дипломату слова, которые не находят подтверждения в имеющемся в архиве МИД СССР отчете самого Г.А. Астахова, в соответствии с которым он заявил следующее: "В вопросах международной политики у Германии и Советского Союза нет противоречий, и поэтому нет причин для вражды между двумя странами. Правдой является то, что Советский Союз явно чувствовал угрозу со стороны Германии, но, конечного, имеется возможность расстроить это ощущение угрозы и недоверия Москвы"" (Розанов Г.Л. Указ. соч. С. 66).
         Бедный Риббентроп, его обманывали чуть ли не все сотрудники!
         Но, как видим, записи основной части разговора очень близки. А слова об отношении к англо-франко-советским переговорам сообщать своему начальству было бы безумием - там это могли бы счесть за сообщение противнику стратегической информации. Астахов и так играл "на грани фола".
         Важно напомнить, что "опытный и осторожный дипломат" Астахов в 1940 г. был арестован. Для него лично рискованная игра в большую политику кончилась неудачно. Пока курс на советско-германское сближение не был окончательно утвержден, докладывать обо всех своих словах, призванных вызвать на откровенность собеседника, было смертельно опасно. Можно было исчезнуть уже в 1939 г.
         Но в Москве отклик на немецкие зондажи был холодным. 20 мая Молотов сказал Шуленбургу, что для сближения двух стран отсутствует политическая основа (вернув немцам реплику Вайцзеккера). В Берлине фразу сочли "загадочной". Советский "сфинкс" то ли хотел сначала улучшить политический климат, то ли не хотел сближения вовсе.
         Гитлер признал в мае 1939 г., что экономические проблемы "80-миллионной массы" немецкого народа нельзя решить "без вторжения в иностранные государства или захвата иноземного имущества" (Фляйшхауэр И. С. 163). 23 мая на совещании военные заявили Гитлеру, что в случае одновременной войны с Великобританией, Францией и СССР Германия проиграет. 26 мая Шуленбург получил указание активизировать контакты с Молотовым. Но дело все равно не сдвигалось с мертвой точки - пока у Кремля были другие планы.
         28 июня Шуленбург упомянул в разговоре с Молотовым, что сближение между странами одобряет сам Гитлер. Молотов сказал Шуленбургу, что похоже на то, будто Германия ведет с СССР политическую игру под предлогом хозяйственных переговоров. В Кремле помнили провал январской миссии Шнурре. Теперь руководители СССР требовали - экономические выгоды вперед. Молотов рассказывал об этой встрече: "У меня был недавно Шуленбург и тоже говорил о желательности улучшения отношений. Но ничего конкретного или внятного не захотел предложить" (Там же. С. 220). Немцы боялись делать решительные шаги. Гитлер, по словам Вайцзеккера, "опасался, что из Москвы под громкий смех последует отказ" (Там же. С. 162). Он был раздосадован, и 29 июня решил, что такая игра на советских условиях ему не нужна: "Русские должны быть информированы о том, что из их позиции мы сделали вывод, что они ставят вопрос о продолжении будущих переговоров в зависимость от принятия нами основ наших с ними экономических обсуждений в том их виде, как они были сформулированы в январе. Поскольку эта основа для нас является неприемлемой, мы в настоящее время не заинтересованы в возобновлении экономических переговоров с Россией" (СССР - Германия 1939. Документы и материалы о советско-германских отношениях... С. 19). "Сближение" кончилось, не начавшись.
         Однако этот этап "принюхивания" имел большое значение. Были созданы каналы, по которым можно было практически немедленно возобновить переговоры, не привлекая внимание "мировой общественности".

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»