«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 34%

         27 апреля 1990 года за основу нового государственного флага МССР был взят румынский триколор, ничего общего не имеющий с историческими молдавскими знаменами.
         Это резко обострило на левом берегу Днестра и в Бендерах настроения противостояния новому витку румынского экспансионизма, оживив воспоминания об оккупации 1941-1944 годов. А решающий рубеж обозначило утвержденное 23 июня 1990 года Bepховным Советом ССР Молдова "Заключение Комиссии Верховного Совета ССР Молдова по политико-юридической оценке Советско-Германского договора о ненападении и Дополнительного секретного протокола, а также их последствий для Бессарабии и Северной Буковины". На этом следует остановиться несколько подробнее, ибо именно решение Съезда народных депутатов о создании комиссии по расследованию "дела о пакте Молотова-Риббентропа", принятое после доклада А.Н. Яковлева 24 декабря 1989 года, сыграло роковую роль в распаде СССР. Оно, пропагандистски упростив один из самых сложных и запутанных вопросов новейшей истории, не просто легитимировало сепаратистские движения в Прибалтике, Молдавии, на Западной Украине. Нет, больше: оно декриминализовало их откровенные апелляции к движениям, боровшимся против "советской оккупации", пусть и на стороне стран гитлеровской коалиции.
         Как следствие, оно заложило основы для одновременной реабилитации коллаборантов времен немецко-румынской оккупации и репрессирования советских партизан, военнослужащих Красной, затем Советской, армии и работников советских спецслужб. Наконец - именно это безответственное решение лежит у истоков того ущербного положения, в котором оказались русские и русофоны (то есть русскоязычные), прибывшие в республики Прибалтики после 1940 года и объявленные оккупантами и потомками оккупантов (тогда политологу Ю.В. Емельянову и мне удалось передать на высокие уровни власти составленную нами аналитическую записку, в которой мы предупреждали именно о таких следствиях. У нас также есть основания полагать, что мы были не единственными в своих предвидениях, однако союзное руководство в лице М.С. Горбачева уже сделало свои выбор).
         В Молдове же тема получила сугубо абсурдное преломление. Ведь объявив в упомянутом Заключении о незаконности создания 2 августа 1940 года Молдавской ССР как следствия "советской оккупации" Бессарабии и Северной Буковины, республика тем самым упразднила себя самое в том виде, в каком она существовала на протяжении 50 лет, то есть включающей в себя левобережье Днестра. Других документов, конституирующих ее в тех же границах, кроме соответствующего решения советского правительства от 2 августа 1940 года, просто-напросто не существует, и тем самым Приднестровье получало абсолютно законное право на самоопределение. Это право и было реализовано им 2 сентября 1990 года.
         В тот день Второй Съезд народных депутатов Приднестровья всех уровней принял "Декрет о государственной власти Приднестровской МССР", "Декларацию о суверенитете ПМССР" и другие документы, заложившие основы независимой республики, которая в сентябре 2000 года отметила 10-летие своего абсолютно самостоятельного, хотя и непризнанного существования. Это было завершение первого этапа пути, приведшего к войне двух берегов.

* * *

         Перебирая в ретроспективе факты короткой, но драматичной истории ПМР, наталкиваешься на удивительный парадокс: ославленная ее недругами как "заповедник партократов" (так, согласно статье, опубликованной в "Balcan News East European report" и перепечатанной газетой "Эхо" от 7 марта 1995 года, по мнению большинства экспертов СЕ, "Тирасполь создал коммунистический авторитарный режим..." Хотя нельзя не видеть, что президент ПМР И. Смирнов, в прошлом инженер, и президенты ПМР М. Снегур и П. Лучинский, в прошлом первые секретари ЦК КПМ, соотносятся между собой так же, как Ардзинба и Шеварднадзе - то есть как раз во главе непризнанных республик оказались люди, никак не связанные с номенклатурой КПСС), она уже у самых истоков своего становления оказалась никак не связанной с партийными структурами. И дело здесь не в каком-то сознательном фрондировании: просто подобной эмансипации потребовал сам процесс сопротивления агрессии прорумынского шовинизма - сопротивления, здесь всеми воспринимавшегося как продолжение битв пятидесятилетней давности.
         Начало его относится к политической забастовке осени 1989 года, последовавшей в ответ на принятие Кишиневом дискриминационного Закона о языке (31 августа 1989 года). Забастовке в Приднестровье предшествовала забастовка русскоязычного Таллина; но если в Таллине она бесплодно угасла - не в последнюю очередь потому, что руководство в ней захватили парткомы, послушно исполнявшие распоряжения из Москвы (в том числе, по некоторым достоверным сведениям, и самого Горбачева, спускавшего дело на тормозах), - то в Приднестровье события приняли совсем иной оборот. В ходе забастовки сформировались рабочие комитеты, полностью оттеснившие партаппараты от руководства ею и открывшие дорогу политическому потенциалу заявившего о себе массового организованного движения практически всех приднестровских предприятий (создавших Объединенный совет трудовых коллективов - ОСТК).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»