«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 75%

         Теперь о суде. Джибни пишет: "Сам факт проведения этого суда уже сам по себе удивляет - так как других офицеров Советской Армии, уличённых в шпионаже, сразу же расстреливали". Могло быть и так, но через закрытый военный трибунал. Могли поступить так и с Пеньковским, сообщив в прессе о казни некоего П., как это сделали с Поповым, тоже офицером ГРУ.
         Но стратегический замысел и этапность операции по дезинформации Запада требовали серьёзных подтверждений. Потому нужен был "суд" и "доказательства" в сверхсерьезном предательстве, - значит, информация от осуждённого за всё время его работы с западными спецслужбами была ценной. На суде, как было понято на Западе (кому это было нужно?), Винн не мог рассказать советской стороне ничего существенного - он был связником и содержание передаваемых материалов не знал. А на суде Пеньковский дал понять, что Винн сознался не во всём.
         Долгосрочность советской акции подтверждается ещё и тем, что на личной встрече с Винном в тюрьме Пеньковский несколько раз повторил одну и ту же фразу, предназначенную для Запада: "Меня наверняка расстреляют", но "они обещали сохранить жизнь", правда, при условии, что Винн будет сотрудничать со следствием. Запад должен был расшифровать сказанное таким образом: "Я не пошёл на сделку, даже ради своей жизни".
         Конечно, суд в мае 1963 года был показательным. Роли были распределены, а участники использовались "втёмную". Суд был, конечно, лучше, чем в 30-х годах. Однако военные прокуроры на этом суде были заложниками своего времени и действовали так, как будто им было нужно отчитываться за каждое слово на партсобрании. Это впечатление остаётся и более чем через сорок лет, когда листаешь книгу "Судебный процесс" (М.: 1963).
         Документов было предостаточно. Видимо, следуя сценарию, Пеньковский признался в "тщеславии, уязвлённом самолюбии и в жажде лёгкой жизни".
         Как же прав Джибни, говоря, что "суд не мог найти логического объяснения одному: как Пеньковский, столь процветавший в этой системе, смог предать её". Как мне представляется, об этом следовало бы задуматься западным "коллегам" их агента. Но им, снова настаиваю, этого и не нужно было. Ведь формально мотивы его поведения с Западом определяли его последующие действия в работе со спецслужбами или... в игре с ними!
         И гособвинитель Горный, и защитник Пеньковского Апраксин отмечали положительные стороны его карьеры. Они говорили, что его поступок остаётся неожиданным, как первородный грех, и совсем уж непонятным. Грамотный специалист, генерал-обвинитель Горный, в суть дела проник - история жизни Пеньковского не давала повода стать предателем. Он понимал и открыто удивлялся (по Джибни) "герой войны, блестящий офицер и ответственный работник солидного учреждения, способный служащий морально разложился и встал на путь предательства".
         Сам Пеньковский на суде на вопрос "когда вы переродились, дал точный ответ: "В 1960 и 1961 годах, когда вступил в контакт с англичанами в Лондоне". На самом деле перерождение его началось значительно раньше - в 1957 году в Турции, но об этом на суде не было ничего сказано.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»