«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 69%

         Пока "коллеги" из западных спецслужб проявляли интерес к ГК КНИР, советская сторона понимала, что эта информация их не удовлетворит. Однако в её оценке Джибни противоречит сам себе. Сначала он говорит, что сведения из ГК КНИР интереса для Запада не представили, но буквально на следующей странице им написано: "Запад мало что знал об истиной деятельности ГК КНИР, особенно о тесном сотрудничестве его с русскими спецслужбами". Это от лукавого, ибо уже тогда в этом ведомстве работали некоторые "засвеченные" сотрудники КГБ и ГРУ. Еще до передачи сведений Пеньковского о Комитете были беглецы на Запад из работников этого ведомства.
         В предисловии к одной из глав Джибни констатирует активность Пеньковского в пользу Запада: "Имея свободный доступ в Минобороны, ГРУ и свой собственный ГК КНИР, Пеньковский беспрепятственно фотографировал любые документы, преимущественно с грифом самой высокой категории - техдокументации, инструкции, руководства для персонала". Однако во всех режимных организациях - Минобороны и ГРУ - спецотделы, хранящие секретные документы, контролируются КГБ, в задачу которых входит учёт лиц, чрезмерно интересующихся информацией вне служебного положения, по должности или тематике работы. Материалы с особым грифом можно читать только в самом помещении секретного отдела, а выносить нельзя. В гражданских организациях типа ГК КНИР - тем более ничего нельзя брать с собой, даже материалы самой низкой секретности. И вообще документы с высоким грифом - штучный "товар" и доступ к нему идёт через разрешение высокого начальства. Пеньковский был, по меркам сотрудников ГРУ, фактически "рядовым подкрышником". И все эти секреты ему были ни к чему. Лукавит Джибни - точно лукавит насчёт "свободного доступа к секретным документам".
         Прав был британский контрразведчик Питер Райт: Пеньковский заботился о своей безопасности, но как иначе появились 5000 кадров с документальной информацией? С нашей точки зрения - столько "информационного шума".
         С Винном контакт Пеньковского выглядел как полезная связь с перспективой на привлечение к сотрудничеству по линии ГРУ, причём связь хорошо прикрытая делами с ГК КНИР.
         Советской стороной Винн был оставлен в качестве связника с дальним прицелом. Нужно было создать иллюзию у Запада, что он не знал содержимого передаваемых Пеньковским материалов. И потому заявление Пеньковского на суде о том, что его связник не был в курсе содержимого их соответствовало действительности, и на Западе воспринялось как сигнал: "Я нелоялен к органам дознания и суду. Верьте мне (моим материалам)". КГБ-ГРУ на это и рассчитывали. Возможно, в этом кроется причина: почему до сих пор "дело" - и у нас, и у них - не обнародовано.
         Чтобы усилить впечатление о важных связях Пеньковского в высших эшелонах власти, в частности в ГРУ, в Лондон с ним вместе приехал начальник военной разведки Серов с женой и дочерью, которых "агент" там опекал. Джибни констатирует то, что родилось в недрах КГБ-ГРУ: "Этот факт способствовал тому, что в московских кругах высокопоставленных чиновников Пеньковский приобрёл репутацию человека, который чувствует себя на Западе как рыба в воде".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»