«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 77%

         Литвиновская политика коллективной безопасности со ставкой на Францию потерпела серьезное поражение. Это нашло свое выражение не только в оценках французских политических и военных деятелей. К примеру, известный политический деятель Франции Эдуард Эррио оценивал франко-советские отношения как "отравленные", коллеги Швайсгута, генералы А.Ж. Жорже, П.-Э. Жеродиас и М.Е. Дебени считали франко-советский пакт утешением для простофиль и настаивали на том, чтобы отказаться от него (Notes de Schweisguth, 22 octobre, 4 december, 1936, Paris, Archives nationales (AN), Papiers Scfiweisguth, 351 АР/3; Запись беседы наркома иностранных дел СССР с послом Франции Кулондром, Литвинов, 10 ноября 1936 г. // Документы внешней политики СССР Т. XIX. М., 1973. С. 550-551). Это выливалось и в нелицеприятные для Литвинова оценки со стороны советских полпредов. Так, советский полпред в Берлине Я. Суриц открыто писал Литвинову, что "франко-советский пакт дышит на ладан. Тем более что и в самой Франции все меньше и меньше его сторонников, даже и среди партий Народного фронта (в частности, и в радикал-социалистической, и даже социалистической). В таком положении остается задача не укреплять и углублять его (об этом не может быть и речи), но просто лишь бы сохранить его хотя бы на бумаге" (РГВА. Ф. 33987. Оп. 3. Д. 869. Л. 43). Даже министр иностранных дел Норвегии профессор Кут открыто предупреждал Литвинова о том, что "нельзя доверять французской политике военных союзов, порождающей напряженное состояние во всех странах мира. Французы просто не способны ни к чему другому из-за своей ограниченности и узости национального духа" (Кремлев С. Запад против России. Россия и Германия: Путь к Пакту. М., 2004. С. 158).
         В этом смысле очень характерно заявление министра авиации Франции - Пьера Кота (доверительная связь советской разведки под псевдонимом "Дедал"), сделанное вскоре после аншлюса Австрии. Во всеуслышание он заявил, что Чехословакия - авиаматка против Германии (в те времена вместо термина "авианосец" очень часто использовали термин "авиаматка"). Если учесть, что в порядке оказания помощи Чехословакии в соответствии с договором о взаимопомощи от 16 мая 1935 г. и впрямь планировалось (но не афишировалось) размещение самолетов ВВС РККА на ее аэродромах, то такое заявление якобы друга СССР вылилось в форменную провокацию, так как привело к очередному осложнению в советско-германских отношениях.
         Обстоятельства резкого изменения позиции руководства ГШ Франции заслуживают особого внимания: разгадка этого находится в событиях, произошедших непосредственно накануне смерти известного советского писателя Горького. Вице-президент российского ПЕН-клуба, известный писатель и публицист, свирепый антисталинист Аркадий Иосифович Ваксберг в 1999 г. издал книгу под названием "ГИБЕЛЬ БУРЕВЕСТНИКА. A.M. Горький: последние двадцать лет". Под конец этой почти 400-страничной книги Ваксберг всерьез озадачился странным поведением известного французского писателя Луи Арагона накануне смерти М. Горького. Незадолго до своей смерти Горький настоятельно просил своих приятелей - Луи Арагона и Андре Жида - прибыть в Москву и посетить его. Причем не вместе, а порознь.
         Что он хотел им сказать - теперь уже никогда не узнаем. Да и не в том суть. Она в том, как Луи Арагон впоследствии описал свой визит к умирающему Горькому. Телеграмма журналиста Михаила Кольцова с просьбой Горького ускорить приезд в Москву застала Луи Арагона в Лондоне (М. Кольцов (Фридлянд) был тесно связан с военной разведкой, прежде всего с ее руководством. Как известно, многие из руководства военной разведки "загремели" на Лубянку по делу Тухачевского. Не миновала сия чаша и самого М. Кольцова). Поразительно, что, откликнувшись на эту просьбу, Л. Арагон избрал самый медленный для такого случая транспорт - пароход (с очень "подходящим" для данного случая названием - "Феликс Дзержинский"). Однако, прибыв в СССР 8 июня 1936 г., Луи Арагон вовсе и не собирался поспешать к умирающему Горькому, а застрял в Ленинграде, где со своим мужем проживала родная сестра его жены - Эльзы Триоле. Но вот ведь вся квинтэссенция случившегося в том, что родная сестра его жены была не кем иным, как знаменитой Лилей Брик (урожденная Коган), а ее мужем - подельник Тухачевского по заговору, командующий Ленинградским военным округом комкор Виталий Примаков. По "странному" стечению обстоятельств именно в это время туда прибыл и Тухачевский. И вместо того, чтобы поспешать к Горькому - ведь с 6 июня 1936 г. публиковались бюллетени о его здоровье, один тревожнее другого, - восемь или десять дней кряду Луи Арагон провел в длительных, как правило, политических беседах с этими вояками.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»