«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 28%

         Троцкий же не мог гарантировать не повторения уже пройденного. Несмотря на достаточно мощный его интеллект, это было далеко за пределами его разумения и сил. Одно то, что, едва выехав из СССР и только-только прознав о начале прямого финансирования Гитлера со стороны хорошо известных ему американских банкиров Уорбургов, Троцкий ляпнул, что вся банда его сторонников сможет вновь собраться вместе, "когда для этого представится какой-либо новый случай, например, война или новое вмешательство Европы, которая смогла бы почерпнуть смелость из слабости правительства" - лучшее тому доказательство. Кстати говоря, одновременно это стало и заблаговременным подтверждением показаний Раковского - как в том смысле, что против царя был использован разрушительный механизм войны в тандеме с "революцией", так и в том, что было решено применить против Сталина то же самое "оружие". Потому что, в отличие от Запада, он и тогда, в 20-х гг. прошлого столетия, ни в коей мере не отдавал себе отчета в том, что нет ни малейшего шанса для исчезновения или хотя бы приглушения остроты возникшего непримиримого, глобального, стратегического противоречия. Он попросту не понимал, что ни квазигеополитическая форма, ни упаковка из туфты социалистической брехологии не могут ни сгладить, ни тем более примирить основополагающее, абсолютно непримиримое, глобальное геополитическое противоречие между АГРЕССИЕЙ как сущностью и базовой ценностью Запада и БЕЗОПАСНОСТЬЮ как сущностью и базовой ценностью России. Он попросту не понимал, что острота этого противоречия будет только нарастать, объективно создавая массированный перевес сил на стороне Сталина и его группы, а следовательно, фатально неминуем и его, "беса мировой революции", тотальный крах, свершение которого было всего лишь делом времени. И зависел он только от времени достижения группой Сталина победоносных успехов.
         Потому что ее нежелание заниматься идиотскими химерами "мировой революции", но стремление реорганизовать и возродить на новых началах и принципах Россию, сделать ее поистине Великой Державой как по форме, так и тем более по смыслу абсолютно соответствовало сущности и базовой ценности России (СССР) и ее народов - БЕЗОПАСНОСТИ!
         Периодически дело доходило в определенном смысле едва ли не до смешного. Чем больше Троцкий нападал на СССР и Сталина, тем меньше Западу хотелось его поддерживать. В этом смысле очень любопытны поведение и заявления именно же видных в то время евреев Запада. Так, едва только Троцкий оказался выкинутым из СССР, как сразу два виднейших еврейских писателя Эмиль Людвиг и Лион Фейхтвангер обвинили его в сотрудничестве с фашистами. Известный же американский сионистский деятель Стефан Уайз, в свою очередь, мотивировал свой отказ принять участие в работе комиссии по расследованию московских процессов тем, что Троцкий ведет себя недобросовестно, поднимая в связи с этими процессами еврейскую тему. "Если и другие его обвинения, - заявлял Уайз, - столь же беспочвенны, как его жалоба по поводу антисемитизма, ему вообще нечего сказать" (Негава И. Вечный комиссар. Иерусалим, 1989. С. 151-152). Ему вторил главный редактор нью-йоркской газеты "Дер Тог" Б.Ц. Гольдберг, который писал: "Чтобы победить Сталина, Троцкий находит возможным изображать СССР страной антисемитизма... Разве честно писать об этом, когда это не так? ...Непростительно, что Троцкий предъявляет такие необоснованные обвинения Сталину" (Там же). Конечно, при всем том, что они говорили абсолютную правду, за кулисами последней скрывались сугубо геополитические соображения.
         Наиболее ярко это прозвучало в известном ответе выдающегося американского писателя Теодора Драйзера. Когда в 1933 г. "кореш" Троцкого - известный американский публицист Макс Истмэн - обратился к Т. Драйзеру с просьбой выступить в защиту арестованных в СССР сторонников Троцкого, писатель ответствовал следующее: "Я поразмыслил, серьезно, как на молитве, об этом деле, касающемся Троцкого. Я очень сочувствую его сторонникам в том положении, в которое они попали, но тут встает вопрос выбора. Какова бы ни была природа нынешней диктатуры в России - несправедливая или как хотите, - победа России важнее всего. Я согласен с Линкольном: нельзя менять лошадей при переправе через поток. Пока нынешнее напряженное военное положение не смягчится - если только существует возможность его смягчения - и пока вопрос о японской опасности не прояснится, я не хотел бы делать ничего такого, что могло бы нанести ущерб положению России. И, с божьей помощью, не сделаю" (Цит. по: Мотылева Т. Друзья Октября и наши проблемы // Иностранная литература. 1988. No 4. С. 160).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»