«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 35%

         Следствие по "делу ГКЧП" тянулось больше года. И хотя прокуратура, вопреки закону, все время пыталась переложить на обвиняемых задачу доказывать свою невиновность, я с самого начала заявил, что виновным себя не считаю и оправдываться мне не в чем. Пусть сначала докажут мою вину те, кто возбудил уголовное дело и необоснованно арестовал меня.
         Материалы следствия бесспорно говорят о том, что прокуроры не могли назвать ни одного документа ГКЧП, под которым была бы моя подпись или хотя бы маленькая пометка. Не могло следствие назвать ни одного моего действия, которым нарушались бы Конституция СССР, регламент Верховного Совета либо иной союзный закон. Что же касается моих убеждений, то я их ни от кого не скрывал и не скрываю. Но за убеждения нельзя держать в тюрьме и судить человека.
         Однако прокуратуру и ее хозяев это мало смущало. Прокуроры сначала предъявили мне обвинение в "измене Родине". Потом, в конце 1991 года, это обвинение им пришлось официально признать ошибочным. Действительно, нелепо было обвинять человека, защищавшего Союз и Союзную Конституцию, в покушении на суверенитет и территориальную целостность своего Отечества. Поэтому новое обвинение было сформулировано как "заговор с целью захвата власти", хотя такого самостоятельного вида преступления наше законодательство не предусматривало.
         Спустя год после августовских событий прокуратура вновь, теперь уже в третий раз, решила изменить свой подход, вернувшись к обвинению в "измене Родине" и добавив к нему еще разного рода должностные преступления.
         Зачем это было сделано? Ответ прост. Понимая, что в суде будет очень трудно доказать, что он имеет дело с покушением на суверенитет, территориальную неприкосновенность и безопасность Союза ССР, незаконно ликвидированного в ходе Беловежского сговора, следствие решило "скруглить" и дополнить формулировки обвинения, по возможности избегая их конкретизации, и таким образом дать суду хоть какие-то альтернативы при оценке августовских событий.
         Правда, тут, как и следовало ожидать, прокуратура получила отпор - теперь уже все обвиняемые по так называемому делу об августовском заговоре решительно отвергли ее предложение давать показания следствию. Но как бы там ни было, а читать том за томом искусственно раздутого уголовного дела они были вынуждены.
         Это ознакомление с материалами "дела ГКЧП" убедило нас в том, что с развалом Союза ССР юридическая основа обвинений в "августовском путче" становилась еще более шаткой, если не исчезала совсем. Ведь объектом преступления, именуемого "измена Родине", по точному смыслу и букве закона являлось нанесение ущерба суверенитету, территориальной целостности, государственной безопасности и обороноспособности СССР. Ключевое понятие здесь - суверенитет Союза ССР, который осуществляется через систему союзных органов, в первую очередь органов власти. Эта "власть" трактовалась законом именно как власть, действующая в масштабах всего бывшего Союза.
         Теперь же, когда Советский Союз оказался разрушенным, не было больше ни суверенитета, ни территориальной целостности СССР, ни союзных органов, ни должностных лиц, на власть которых можно было бы покушаться. Не было и общесоюзных правоохранительных органов, правомочных рассматривать это дело, связанное с событиями, происходившими на территории нескольких, теперь уже независимых государств.

* * *

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»