«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 24%

         Наконец, как уже отмечалось, пристальный интерес к нашим внутренним событиям проявлялся за рубежом, о чем говорят шедшие оттуда предупреждения и намеки.
         Не слишком ли много совпадений - демаршей, планов, вариантов? А цель одна - спровоцировать защитников социализма и Союза ССР, дискредитировать коммунистов, их партийные организации, деятельность которых на предприятиях и учреждениях уже была к тому времени запрещена указом российского президента от 14 июля 1991 г. Вызвать путч, разгромить его и двигаться дальше в объятия "мировой цивилизации", то бишь под диктат Международного валютного фонда,- вот простая и ясная цель. Черчилль, Джон Фостер Даллес и Маккарти бешено аплодировали бы такому "путчевому повороту", способствующему осуществлению их давней мечты - крушению коммунистической системы путем развала ее изнутри.
         Возможно ли это? Да, на мой взгляд, такой вариант возможен. И в 40 томах следственного дела об августовских событиях, и в печати, и в неосторожных восторгах западных политиков можно найти тому подтверждение. Ведь недаром президент США Дж. Буш после августа 1991 года прямо заявил, что это не только победа демократии, но и "наша победа - победа ЦРУ".

* * *

         Мне часто задают вопрос - был ли Горбачев осведомлен о планах введения чрезвычайного положения и почему он так "странно" вел себя в Форосе. Я твердо знаю лишь то, что товарищи, приезжавшие к нему в Форос 18 августа 1991 г., не только внесли президенту предложения о введении чрезвычайного положения в отдельных местностях, но и поставили его в известность о составе ГКЧП, от имени которого они выступали. Теперь об этом пишут сам президент и его ближайшее окружение.
         Другое дело, как реагировал Горбачев на эти предложения и сообщения. Ведь многие могут поставить себя в подобную острую ситуацию. Скажем, находящийся в отпуске директор завода или совхоза, просто глава семьи, узнав, что дома затевается что-то неладное, видимо, не раздумывая бросится к себе на производство, в свой город, село, чтобы разобраться, остудить страсти, предупредить неразумные шаги. А тут речь шла о судьбе целого народа, огромного государства.
         Я убежден, что у президента СССР были все возможности не допустить введения чрезвычайного положения, немедленно возвратившись в Москву вместе с теми, кто прилетал к нему в Крым, или, как крайний случай, задержав их в Форосе. Следственные материалы подтверждают это однозначно. Свидетельствует об этом и супруга президента, заявляя, что "если бы президентской охране был дан сигнал, то вся "делегация" была бы немедленно арестована" ("Комсомольская правда", 20 декабря 1991 г., No 293). Я даже не ссылаюсь на то, что соотношение числа лиц, приехавших из Москвы, с численностью форосской охраны президента было по крайней мере один к ста.
         Но, видимо, у президента были иные соображения. И недаром в общественном мнении получила поддержку идея о том, что президент, посовещавшись со своими близкими, решил, видимо, выждать, посмотреть, на чьей стороне будет перевес. В психологическом плане, насколько я знаю Горбачева, это на него похоже. Некоторые деятели высказываются по данному поводу гораздо решительнее. Депутат Гдлян, к примеру, полагает, что Горбачев вообще неплохо обсчитал ситуацию: если побеждает ГКЧП, президент возвращается в Кремль на "красном коне" и использует плоды победы; если ГКЧП терпит поражение, то, покончив с "путчистами", президент опять-таки въезжает в Кремль, только теперь на "белом коне", поддержанный "революционными демократами". (См. "Аргументы и факты", No 34, 1991 г.) Ирония судьбы состояла, однако, в том, что и "белый конь", и поддержка "демократов" оказались для Горбачева иллюзорными и временными. Ловкий политический канатоходец просто не учел, что конец каната, на котором он балансировал, уже давно находился в руках тех, кто не желал видеть его на посту главы государства.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»