«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 75%

         Явное становилось тайным...
         Между тем яростная атака на армию, начавшаяся в первый же день съезда в связи с тбилисской историей, была дружно подхвачена "демократической" прессой. Общественное мнение активно настраивали против Вооруженных Сил. Попытки генерала Родионова изложить свое понимание трагических событий встретили мощный отпор, требования о лишении его депутатских полномочий зазвучали не только на съезде, но и в печати, по телевидению.
         Вспоминая обстановку, в которой возникло "тбилисское дело" на съезде, сопоставляя ее с общим ходом дела в стране, я все отчетливее осознавал, что "тбилисское дело" - не сама ночная трагедия, а именно "дело", Политическое "дело"! - служило определенным прикрытием для каких-то так называемых неформальных сил, стремившихся к власти. Впрочем, не так уж трудно было понять, что это за силы. Те самые грузинские националисты, которые организовали митинги в Тбилиси, чтобы оторвать Грузию от Советского Союза, разгромить компартию республики.

* * *

         Между тем комиссия по "тбилисскому делу", созданная на первом Съезде народных депутатов СССР, приступила к работе. И как-то утром мне позвонил ее председатель Собчак, сказал, что члены комиссии хотели бы встретиться со мной.
         - Пожалуйста, я готов. Когда и где? - спросил я.
         Тот разговор с членами комиссии мне особо запомнился вот почему: меня менее всего расспрашивали про обстоятельства "тбилисского дела", а больше интересовались положением в стране, моим отношением к сепаратизму, оценками по части национальной политики. Помню, был и такой вопрос: как вы относитесь к очернительству нашей истории, к осквернению памятников революционной и боевой славы? И еще: ваше отношение к первичным партийным организациям на заводах, на шахтах? Объясняя, почему задаются такие вопросы, совершенно не относящиеся к "тбилисскому делу", кто-то сказал:
         - Егор Кузьмич, пользуясь этой встречей, просто хочется получше узнать вашу политическую позицию как члена Политбюро.
         Поскольку членов комиссии было человек двадцать, то и вопросов такого плана мне задали довольно много, беседа длилась больше часа. Что же касается непосредственно тбилисской истории, то прозвучало только два вопроса:
         - Кто вел совещание седьмого апреля?
         - Совещание проводил я.
         - Совещание протоколировалось?
         - Нет, это было рабочее совещание, такие совещания не стенографируются и не протоколируются, таков общепринятый порядок в ЦК.
         Вот и все. Правда, министр юстиции В.Ф.Яковлев добавил:
         - Надо было бы эти вопросы решать в государственных органах, а не в партийных.
         Я с ним согласился:
         - Конечно! Но ведь тогда мы все еще жили в условиях партийно-государственного руководства, таковы были реальности.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»