«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 81%

"Проверка на достоверность"

         Не выдерживает критики и проведённая Хоменко "проверка на достоверность" утверждения о неряшливости Кобзаря. Повторюсь ещё раз: для такой проверки проверяющему необходимо обладать определённым запасом знаний. Мой оппонент ссылается на воспоминания Сошенко о том, что Шевченко "хорошо одевался". Жаль только, что воспоминания эти г-н Хоменко изучал не очень тщательно. Будь он усерднее, обратил бы внимание: рассказ Сошенко относится к концу 1830-х годов, а у меня речь идёт о конце 1850-х. "Сапоги смазные, дегтярные, тулуп чуть не нагольный, шапка самая простая барашковая, да такая страшная и, в патетические минуты Тараса Григорьевича, хлопающаяся на пол в день по сотне раз". Так описывает Шевченко Пиунова.
         А вот свидетельство доброго знакомого Кобзаря, музыкального критика Стасова: "Я ненавижу лук... и через этот фрукт ушёл было раз за 1,5 версты от Шевченки, когда он повстречался со мною на Невском, закабалил мою руку, по которой похлопывал дружески и любовно своею красною толстою ладонью, а сам для наиболее эстетического услащения вонял мне прямо в нос луком и водкой".
         Легко отметаются и другие "доводы" г-на Хоменко. О Шевченко-"садисте" (это слово употребляет мой оппонент, в моей статье его нет), поровшем одноклассников, известно из его собственного признания. Об увлечении крепкими напитками (принимаемыми в количествах, многократно превышающих указанную Хоменко "норму", - "рюмка-другая") - свидетельств масса. Тут и Максимович, и Иванишев, и Костомаров, и Кулиш, и Белозерский, и Лебединцев, и Косарёв, и Ускова. Да и в так называемом "Дневнике" Тараса Григорьевича есть соответствующие "откровения". О "таинственных редакторах" замечу, что таинственные они лишь для г-на Хоменко и равных ему по уровню. Большой тайны здесь нет. Это прежде всего Кулиш. Ещё Гребёнка, Мартос. Вероятно, Костомаров. Есть и другие, менее известные.
         Негодование моего оппонента вызвало утверждение о всего только двух случаях, когда Шевченко в жизни (а не в стихах) возмущался под настроение крепостническим произволом. Хоменко уверяет, что таких случаев было "большое количество", но в доказательство приводит только один - эпизод с помещиком Родзянко. Ну, и где же "большое количество"? У меня, по крайней мере, речь идёт о двух эпизодах, один из которых как раз и есть история с Родзянко. Тогда, как известно, недовольный подзатыльником, отпущенным дворецким мальчику-слуге, Тарас Григорьевич покинул помещичий дом, не попрощавшись. Это и было возмущение под настроение. Прошло немного времени, настроение поменялось и вот уже поэт пишет супругам Родзянко: "Дорогие мои Аркадий Гаврилович и Надежда Акимовна. Как я теперь раскаиваюсь, что оставил ваши места".
         Ещё более курьёзна претензия г-на Хоменко по поводу приведённого мной общеизвестного факта: после увольнения в отставку Шевченко устремился не на родную Украину, а в Петербург, где покровители обещали ему безбедное существование. "Зачем так подставляться? - Вопрошает мой достопочтенный оппонент. - Зачем делать всё на таком примитивном уровне, откровенно врать, сознавая, что твоя ложь сразу будет опровергнута... Каждому учителю украинской литературы известно, что после увольнения Шевченко не мог по собственному желанию выбирать место своего проживания".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»