«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 75%

         Только оказавшись в тюрьме и подвергшись строгому допросу, Шевченко понял, чем грозит ему оскорбление императрицы. Он признаёт "неблагопристойность своих сочинений", называет их "мерзкими", высказывает "раскаяние в гнусной неблагодарности своей к особам, оказавшим ему столь высокую милость". "Я слышал везде дерзости и порицания на Государя и Правительство. Я всему этому поверил и, забыв совесть и страх Божий, дерзнул писать наглости против моего Высочайшего благодетеля, чем довершил своё безумство", - пояснял поэт своё поведение.
         Но раскаяние явно запоздало. Шевченко уже восстановил против себя как императора, так и руководителей следствия. Управляющий III Отделением Л.В. Дубельт и шеф жандармов А.Ф. Орлов не скрывали своего презрения к нему. И если большинству подследственных при вынесении приговора было оказано снисхождение, то Шевченко, за проявленную им неблагодарность к монарху, единодушно был признан никакой милости не заслуживающим. Он был наказан по всей строгости тогдашних законов и "за сочинение возмутительных и в высшей степени дерзких стихотворений" определён рядовым в Оренбургский отдельный корпус, сохранив, однако, за собой право выслуги в унтер-офицеры. Местному начальству было поручено иметь за поэтом "строжайшее наблюдение, дабы от него, ни под каким видом, не могло выходить возмутительных и пасквильных сочинений".
         Вдобавок ко всему, при обыске среди бумаг Кобзаря жандармы нашли выполненные им рисунки "фривольного" (как тогда говорили) содержания. Возможно, сегодня, когда любой телезритель, включив "ящик" в "детское" время, имеет возможность лицезреть на экране половой акт, такие рисунки показались бы невинной шалостью. В середине XIX века нравы были иные. Шевченко посчитали развратником, а рисованные им "картинки" оскорбили царскую семью не меньше, чем "возмутительные стихи". Ведь прося во дворце помощи для Шевченко, его ходатаи говорили о необычайном таланте крепостного, той пользе, которую он может принести русскому искусству. И вот куда были употреблены способности художника! Так к запрещению писать прибавилось не менее тягостное для Тараса Григорьевича запрещение рисовать.
         Нельзя не заметить, что, в отличие от "шевченкознавцев", сам поэт не оспаривал справедливости приговора. В документах III Отделения указывалось, что "бывший художник Шевченко, при объявлении ему Высочайшего решения об определении его рядовым в Отдельный Оренбургский корпус, принял это объявление с величайшею покорностью, выражал глубочайшую благодарность Государю Императору за дарование ему права выслуги и с искреннейшим раскаянием, сквозь слёзы говорил, что он сам чувствует, сколь низки и преступны были его занятия. По его словам, он не получил никакого воспитания и образования до того самого времени, когда был освобождён из крепостного состояния, а потом вдруг попал в круг студентов, которые совратили его с прямой дороги. Он обещается употребить все старания вполне исправиться и заслужить оказанное ему снисхождение".
         Искренним ли было намерение исправиться? Или поэт рассчитывал показным смирением добиться смягчения своей участи? Надо сказать, что Шевченко тогда очень надеялся на прежние связи в столичном обществе. Но слишком уж в неприглядном свете предстал он перед своими знакомыми. Отплатившему злом на добро не было оправдания.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»