«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 38%

         Ход украинизации тщательно контролировался сверху. Специальные комиссии регулярно проверяли государственные, общественные, кооперативные учреждения. Контролёрам рекомендовалось обращать внимание не только на делопрозводство и на приём посетителей, но и на то, на каком языке работники общаются между собой. Когда, например, в народном комиссариате просвещения обнаружили, что в подведомственных учреждениях и после украинизации преподавательского состава технический персонал остался русскоязычным, то немедленно распорядились, чтобы все уборщицы, извозчики и курьеры перешли на украинский. А поскольку "рiдной мови" они не знали, то должны были пройти курсы по её изучению, причём деньги на эти курсы вычитались из их зарплаты.
         Население сопротивлялось, как могло. Если была возможность, детей из украинизированных школ родители переводили в те учебные заведения, где преподавание ещё велось по-русски. В результате, как с сожалением констатирует современный "национально сознательный" исследователь, в школах с русским языком обучения "большей была наполняемость классов", чем в школах украиноязычных и это снижало эффективность украинизаторских усилий. Например, в Киевской губернии приказным порядком украинизировали 91,8 % всех школ, в Волынской - 90,1 %, в Екатеринославской - 79,1 %. "Цифры в целом вроде бы и неплохие". Но когда исследователь подсчитал количество учеников охваченных украинизацией, результат получился не такой внушительный: 83,9 % - на Киевщине, 76,2 % - на Волыни, 70 % - на Екатеринославщине.
         Украинизированные газеты катастрофически быстро теряли читателей, предпочитавших русскоязычные московские издания. "Обывательская публика желает читать неместную газету, лишь бы не украинскую, - возмущённо записывал в дневник С.А. Ефремов. - Это отчасти и естественно: газету штудировать нельзя, её читают, или, точнее, пробегают глазами наспех, а даже украинизированный обыватель украинский текст читать быстро ещё не привык, а тратить на газету много времени не хочет. Шутя можно было предложить нашим властям, чтобы сделали второй шаг: украинизировав местную прессу, нужно запретить привоз из Московщины, - тогда обыватель уже не удрал бы от "своей" газеты". (Как видим, даже такой фанатичный последователь "украинской национальной идеи", как С.А. Ефремов, сознавал, что украинский язык чужд населению. Ещё и иронизировал на этот счёт. Но это не мешало ему оставаться сторонником украинизации. И, признавая на страницах дневника, что украинизацию "проводят люто", "много глупостей делают", "просто стон и крик стоит в учреждениях", он тут же отмечал: "Хотя без принуждения тут, очевидно, ничего сделать нельзя").
         Та же картина наблюдалась в театрах. Зрители переставали посещать украинизированные спектакли, в частности, оперу. Причём, как отмечал нарком просвещения Н.А. Скрыпник, "не только русская и еврейская буржуазия выступала против украинской оперы, но на такой путь вступила и украинская мелкая буржуазия". (Стоит напомнить, что в разряд "буржуазии" тогда зачисляли почти всю интеллигенцию). Исключение составила лишь кучка "национально сознательных" деятелей, посчитавшая, по словам М.С. Грушевского, "своей обязанностью" поддержать украинизацию театров. Как признавался Михаил Сергеевич в частном письме, "первый раз в течение десятков лет я ходил этой зимой (т.е. зимой 1925-1926 гг. - Авт.) на оперу потому что первый раз украинская государственная опера... Особенно приятно было послушать Собинова в "Евгении Онегине". Вождь украинства, по-видимому, не осознавал всю противоестественность ситуации: в опере великого русского композитора, написанной по мотивам произведения великого русского поэта выдающийся русский певец в городе с русскоязычным населением поёт на украинском языке.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»