«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 32%

         Как считает Уваров, возникновение "правового" общества вряд ли можно считать культурным достижением. Скорее, это вынужденное состояние общества, утратившего именно нравственные регуляторы внутреннего взаимодействия. Философ права Ю.В. Тихонравов пишет об этом следующее: "Право есть итог прогресса цивилизации и деградации культуры, оно есть предельная уступка духа реальности... Дух через последовательность кризисов движется по цепочке "религия - мораль - обычай - право", теряя при этом свою ясность и силу... Когда же ни одно из этих оснований не может эффективно воздействовать на поведение людей, из них выделяется система норм, поддерживаемых реальной властью. Это и есть право" (см. (20, с. 124)).
         И Маркс, и его антисоветские последователи во время перестройки, считали "религию, мораль и обычай" архаическими связями, следствием "незрелости индивидуального человека, еще не оторвавшегося от пуповины естественнородовых связей с другими людьми". От нас требовали порвать эту пуповину, заменить ее отношениями выгоды и законом. Такое натуралистическое представление о человеке традиционного общества ложно. Ничего естественнородового в связях религии, морали и обычая нет.
         Уже в самых первых своих общностях человек, возникнув из природы, стал жестко разделять сферы Природы и Общества и накладывать запреты на пересечение границы между ними. Примером служит табу на инцест. За этим разделением естественного и культурного и за нормами их "соединения" следили "небесные силы". Племена и народы сплачивались общим представлением об этих нормах и о "небесных силах".
         В своем антирелигиозном максимализме основатели марксизма теряют из виду целые срезы человеческих отношений, связывающих людей в этнические общности. Энгельс пишет: "Религия по существу своему есть выхолащивание из человека и природы всего их содержания, перенесение этого содержания на фантом потустороннего бога, который затем из милости возвращает людям и природе частицу щедрот своих" (62, с. 590).
         Утверждение нелогично (сам же Энгельс в нем описывает вовсе не выхолащивание содержания, а его качественное изменение, сакрализацию и переход к высокому уровню абстракции), но главное - вывод. Выходит, совместная духовная деятельность (выработка коллективных религиозных представлений), которая и формирует этническую общность, в концепции Энгельса не порождает нравственность, а наоборот, выхолащивает ее, возвращает человека к животному состоянию.
         Энгельс писал Каутскому (2 марта 1883 г.): "Где существует общность - будь то общность земли или жен, или чего бы то ни было, - там она непременно является первобытной, перенесенной из животного мира. Все дальнейшее развитие заключается в постепенном отмирании этой первобытной общности; никогда и нигде мы не находим такого случая, чтобы из первоначального частного владения развивалась в качестве вторичного явления общность" (99). Поясняет он такое влияние общности тем, что соглашается с утверждением Каутского, будто "внутри племени господствовала полная половая свобода". Так, исходя из ложного идеологического постулата, Энгельс и Каутский теряют из виду важный факт антропологии: коллективные религиозные представления дали начало нравственности, формирующей общность, и первым делом культуры было введение табу на инцест - устранение "полной половой свободы" в племени. Благодаря этому и возникло само племя, а затем стало перерастать в народ.
         Общая секуляризация и ослабление религиозности, а за нею и нравственности, требовали постоянного обновления и "ремонта" скрепляющего механизма. Как известно, народы Запада пошли по пути усиления правовых норм (законов). Законотворчество считалось вынужденным средством обуздания (приручения, одомашнивания) социального мира, вышедшего из-под власти религии и утратившего ясное различение природы и общества. Законы и государственная власть обеспечивали порядок там, где иначе возник бы хаос.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»