«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 54%

         В таком обществе с подорванной общей исторической памятью не возникает "мнения народного" и не может сложиться понятного для всех разумного проекта преодоления разрухи. Людей в таком состоянии ("пути не помнят своего") легко водить за нос, и не раз в истории целые народы при таком поражении сознания становились легкой добычей проходимцев. В такое положение попали и мы.
         В РФ после 1992 г. произошло разрушение или глубокая деградация инструментов рефлексивного мышления. К этому были предпосылки. В 60-70-е годы, как раз когда в жизнь входило большое послевоенное поколение, в СССР произошла быстрая смена всего образа жизни - большинство стало жить в городах. Темпы промышленного развития были таковы, что переход этот (урбанизация) произошел с головокружительной скоростью - более 40% городов СССР возникли после 1945 г.
         В любом обществе урбанизация переживается очень болезненно, потому что разрушается прежний механизм передачи от поколения к поколению коллективного исторического знания. Деревня - это непрерывное личное общение старых и малых. Предание передается из уст в уста.
         Город, конечно, людей изолирует, здесь надо было создавать новые средства для поддержания общей исторической памяти. Поначалу этот поиск шел - люди часто собирались большими компаниями, "вспоминали", на сохранение памяти работала и школа, и кино, и телевидение. Советское общество относилось к категории "традиционных" обществ, и руководство страны старшего поколения понимало, как важна общая память для сохранения народа.
         Но в 80-е годы произошел резкий слом. К руководству пришло новое поколение номенклатуры, из "западников". Большая часть интеллигенции тоже повернулась лицом к Западу и стала тяготиться нашим "неправильным" прошлым. "Перестройка" так ведь и была замыслена как стирание нашей коллективной исторической памяти, замена нашего культурного ядра, возвращение на "столбовую дорогу цивилизации". (Уже у российских западников начала ХХ века наблюдалось выпадение рефлексивного аспекта из их рассуждений об обществе. Н.Бердяев писал, метафорически обозначая словами "азиатская душа" тип мышления, неспособного к рефлексии: "Именно крайнее русское западничество и есть явление азиатской души. Можно даже высказать такой парадокс: славянофилы... были первыми русскими европейцами, так как они пытались мыслить по-европейски самостоятельно, а не подражать западной мысли, как подражают дети... А вот и обратная сторона парадокса: западники оставались азиатами, их сознание было детское, они относились к европейской культуре так, как могли относиться только люди, совершенно чуждые ей").
         Методы воздействия на коллективную память, отработанные на Западе, показали поразительную эффективность. Западный "средний класс" - это, как говорится, новая историческая общность людей. Ее замечательное свойство в том, что она не рефлексирует . Удивительно, как этого сумело добиться господствующее меньшинство. Надо ему отключить какой-то блок памяти в сознании обывателей - и его просто "стирают", как из памяти компьютера.
         Например, во время холодной войны в США всего за 20 лет сумели полностью вытравить память о Второй мировой войне, так что американские студенты при опросах в массе своей отвечали, что в той войне США и Германия вместе сражались против русских. А немцев и итальянцев убедили, что они, как истинные европейцы, всегда, "генетически" были привержены к демократии. Они, конечно, смутно помнят о Гитлере и Муссолини, но память их разорвана, и они не помнят "состояния самих себя" в тот период. И Гитлер был - и демократами они всегда были...
         Но то, что сделали с нами, не имеет аналогов. Нашу память уродовали 15 лет подряд с утра до ночи и пресса, и телевидение, и кино, и поэты с певцами, и учебники Сороса. Одинаково сильный удар был нанесен по трем главным блокам коллективной памяти - исторической, среднесрочной (ХХ век) и актуальной (перестройка и реформа). Историю ХХ века изнасиловали так, что ни в какой антиутопии не придумать. Интеллигенция буквально влюбилась в Столыпина, который своей неудавшейся "реформой на крови" и своими провокациями озлобил крестьянство и все общество, так что довел дело до большой революции. А дети крестьян поют про корнета Оболенского, про хруст французской булки и уверены, что если бы не большевики, то они все были бы помещиками.
         Отключение "блока рефлексии" в сознании советской интеллигенции, а потом и в массовом сознании в конце 80-х годов было массовым и поразительным по своей моментальности - как будто кто-то сверху щелкнул каким-то выключателем. Тогда стало правилом хорошего тона духовно отмежеваться от революции и исторического выбора 1917-1920 гг. Все приличные люди стали оплакивать "Россию, которую мы потеряли" и кинулись целовать кто туфлю Сахарова, кто рукав Солженицына. Все как будто забыли, что главные тексты Сахарова отражают типичное кредо западника-социалиста (даже почти еврокоммуниста) с очень большой долей русофобии. Забыли и то, что Солженицын тоже сформировался как марксист-западник, и первоначальное название его будущей эпопеи "Красное колесо" было "Люби революцию".

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»