«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 91%

         Сын Революции, ты с матерью ужасной
         Отважно в бой вступил...

         А Революция, конечно же, явление сатанинское, как говорится, по определению...
         Но пойдем далее. В январе-феврале 1937 года Осип Мандельштам создает свою сталинскую "оду", о которой в последнее время высказалось множество авторов, стремясь как-то "оправдать" поэта. Выше подробно говорилось о предшествующей судьбе Мандельштама, и теперь следует завершить этот разговор.
         Тот факт, что поэт, написавший в 1933 году антисталинский памфлет, в начале 1937 года сочинил прямо противоположное по духу и смыслу стихотворение, интерпретируется, в общем, трояко. "Ода" рассматривается в качестве: 1) попытки (как известно, тщетной) спастись от новых репрессий, 2) результата прискорбнейшего "самообольщения" поэта и 3) псевдопанегирика, в действительности якобы иронического.
         Но тщательно работающий филолог М.Л. Гаспаров в обстоятельном исследовании "О. Мандельштам. Гражданская лирика 1937 года" (1996) со всей основательностью доказал, что, прослеживая "движение" поэта "от "Стансов" 1935 г. до "Стансов" 1937 г. (где, как и в "оде", воспет Сталин), нельзя не прийти к выводу, что "ни приспособленчества, ни насилия над собой в этом движении нет" *142. И далее говорится о теснейшей связи "оды" Сталину "со всеми без исключения стихами, написанными во второй половине января и феврале 1937 года (а через них - с предшествующими и последующими циклами, и так со всем творчеством Мандельштама)" (там же, с. 111-112).
         Словом, "приятие" Сталина органически выросло из творческого развития поэта. В апреле 1935 года он писал в "Стансах":

         ...как в колхоз идет единоличник,
         Я в мир вхожу...

         Не столь давно, в ноябре 1933 года, поэт говорил о коллективизации как о вселенской катастрофе, а тут очевидно определенное "примирение" с "колхозной" Россией...
         Необходимо учитывать, что Осип Мандельштам с июня 1934 года жил (в качестве ссыльного за памфлет 1933 года) в Воронеже, окруженном не раз возникающими в стихах поэта черноземными просторами, и, при его чуткости, конечно же, не мог не знать совершающихся на селе изменений.
         В уже упомянутой работе М.М. Горинова об истории 1930-х годов показано, что принятый в начале 1935 года новый "Колхозный устав" решительно изменил положение в деревне, - в частности, "колхозники получили известную юридическую гарантию от государства... на ведение личного подсобного хозяйства... почти 2/3 колхозных семей страны имели в личном подсобном хозяйстве коров" и т.д. (цит. изд., с. 328, 329).
         В связи с этим следует сказать об одном не вполне точном суждении М.Л. Гаспарова, определяющем "причину" сдвига в сознании поэта. Он пишет, что в приведенных выше строках из "Стансов" 1935 года воплотилась "попытка "войти в мир", "как в колхоз идет единоличник...". А если "мир", "люди"... едины в преклонении перед Сталиным, - то слиться с ними и в этом" (цит. изд., с. 88).
         Суждение исследователя можно, увы, понять в том смысле, что поэт изменил свое отношение к Сталину не благодаря тем изменениям в бытии страны, которые он видел и осознавал, а, так сказать, бездумно присоединяясь к бездумному всеобщему культу. Но ведь Осип Мандельштам в 1933-м безоговорочно выразил свое отношение к трагедии коллективизации и, соответственно, вождю. А с середины 1934 года он на воронежской земле наблюдает существенные перемены в жизни деревни. В начале июля 1935-го поэт сообщает в письме к отцу: "...вместе с группой делегатов и редактором областной газеты я ездил за 12 часов в совхоз на открытие деревенского театра. Предстоит еще поездка в большой колхоз" *143. Об этой второй - десятидневной - поездке рассказывал в письме от 31 июля 1935 года близкий тогда поэту С.Б. Рудаков:

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»