«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 61%

         То есть совершенно не имело значения, в чем "повинен" репрессируемый; как поясняет в следующей за процитированной фразе Менжинский, "одно и то же контрреволюционное деяние при одном положении СССР требовало, по его (Дзержинского. - В.К.) мнению, расстрела, а несколько месяцев спустя арестовать за подобное дело он считал бы ошибкой" (!) *49; стоит отметить, что в одном из новейших изданий этого текста редакторы сочли за лучшее изъять вторую фразу... *50
         Эти "принципы" деятельности "органов безопасности" всецело сохранялись в 1937-1938 годах, когда, если угодно, расстреливали за то, за что в 1935-м или 1939-м не стали бы даже арестовывать... Но об этих "органах" речь пойдет далее.
         Как уже сказано, в 1937-м совершилась смена "правящего слоя", типичная для любых крупных исторических сдвигов (например, в 1956-1960 годах). Страшное "своеобразие" заключалось в том, что прежние носители власти не только отстранялись, но и уничтожались или по меньшей мере оказывались в ГУЛАГе. Однако заведомо ложно широко распространенное представление, согласно которому эта варварская беспощадность является "особенностью" именно 1937 года и, конкретнее, выражением злодейской сущности Сталина. Часто говорится о мнимой "беспрецедентности" характерных для 1937 года директив о заранее "подсчитанных" количествах "врагов", которых следует выявить. Но уже приводилось заявление одного из вождей, Зиновьева, в сентябре 1918 года:
         "Мы должны увлечь за собой 90 миллионов из ста, населяющих Советскую Россию (то есть РСФСР. - В.К.). С остальными нельзя говорить (и, уж конечно, нельзя устраивать следственные и судебные разбирательства! - В.К.) - их надо уничтожать". И действительно уничтожали...
         Нельзя не видеть, что именно отсюда идет прямая линия к словам, написанным Бухариным ровно через восемнадцать лет, в сентябре 1936 года, по поводу казни самого Зиновьева с Каменевым: "Что расстреляли собак - страшно рад".
         Но, как известно, следствие НКВД (конечно, фальсифицированное) и судебные разбирательства дела Зиновьева и других длились полтора года - и это было "новым" в сравнении с 1918 годом явлением... 1937 год самым диким образом соединил в себе восходящую к первым революционным годам стихию беспощадного террора и восстанавливаемые - пусть даже формально - юридические принципы, которые вплоть до 1934-1935 годов начисто отвергали "старые большевики" типа Крыленко и Сольца.
         Один из людей моего круга, П.В. Палиевский, еще на рубеже 1950-1960-х годов утверждал, что 1937 год - это "великий праздник", праздник исторического возмездия. Много позднее человек совершенно иного, даже противоположного мировосприятия, Давид Самойлов, написал: "Тридцать седьмой год загадочен. После якобинской расправы с дворянством, буржуазией, интеллигенцией, священством, после кровавой революции сверху (был страх, но не было жалости), произошедшей в 1930-1932 годах в русской деревне, террор начисто скосил правящий слой 20-30-х годов. Загадка 37-го в том, кто и ради кого скосили прежний правящий слой. В чьих интересах совершился всеобщий самосуд, в котором сейчас (это пишется в конце 1970-х - начале 1980-х; раньше люди этого типа думали иначе. - В.К.) можно усмотреть некий оттенок исторического возмездия. Тех, кто вершил самосуд, постиг самосуд" *51.
         Существенно, что даже "либеральный" идеолог понял в конце концов необходимость признать этот смысл 1937 года - смысл возмездия (пусть даже, как говорится, скрепя сердце: "некий оттенок"). Перед нами масштабная и глубокая тема.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»