«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 32%

         Уважили. Ввели в столицу подразделения Таманской и Кантемировской дивизий. Те в свою очередь не пустили бесновавшиеся толпы на Красную площадь, локализовав "демонстрантов" на подступах к ней.
         Меня же Горбачев попросил встретиться с московскими "демократическими вождями" Поповым (тогда еще председателем Моссовета), Мурашевым и Афанасьевым - для "разъяснительной работы" в моем рабочем кабинете. Пришли двое, без Попова. Сели ждать в приемной, а в это время из кабинета после нашего совещания выходили Крючков и Язов. Я через дверной проем увидел, как мгновенно перекосились от ужаса лица "демократов". Видимо, они в тот момент подумали: "Ну все, не иначе брать будут...".
         "Брать", естественно, никто и никого не собирался, однако, пригласив отважных бунтарей в кабинет, я недвусмысленно их предупредил: так, мол, и так, товарищи "демократы", если в Москве произойдут беспорядки, вы за них заплатите очень дорогой ценой.
         И к кому же немедля обратились с жалобой эти главные московские "фрондеры"? К Горбачеву, вестимо. Он опять остался "чистеньким". А на нас с Павловым в "демократической" прессе навешали очередных ярлыков, обвинив и во вводе войск, и в борьбе с инакомыслящими.
         Что же касается вышеупомянутого кадрового дефицита в непосредственном, сугубо профессиональном окружении Горбачева, то могу это проиллюстрировать опять же на собственном примере. Циники и карьеристы (за исключением "агентов влияния") возле последнего советского президента долго не задерживались, понимая, что их шеф такой же циник и карьерист, да к тому же явно бесперспективный. И он, по вполне понятным причинам, старался до поры до времени поддерживать сотрудничество с теми, кто обладал опытом и знаниями. И, конечно, с теми, у кого, несмотря ни на что, сохранялись остатки доверия и уважения, чувства товарищества по отношению к нему. Я был как раз из тех, последних.
         Горбачев меня "заметил" в 1989 году году, перед I Съездом народных депутатов СССР. Мы тогда впервые собрались в составе Московской депутатской группы во главе с Л.Н. Зайковым. И генсек на том собрании присутствовал. Помнится, чуть ли не с первых минут заседания "демократы" взяли с места в карьер и начали выдвигать свои "стратегические" инициативы. Они хотели поменять все и сразу уже на первых заседаниях Съезда, в частности страстно требовали, не мешкая, отменить статью Конституции о руководящей роли КПСС.
         Когда температура обсуждения поднялась до критической, я взял слово. И начал увещевать самых нетерпеливых, говоря им, что не стоит пытаться объять необъятное, что невозможно решить моментально все насущные проблемы, накопившиеся в стране, что решать их надо поэтапно, сначала уяснив для себя хотя бы самые основные особенности такого нового для всех феномена, как большой союзный парламент. Сказал я несколько слов и в защиту перестройки с ее главным застрельщиком, при этом хорошо помня, понимая и принимая слова нашего замечательного писателя Юрия Бондарева, произнесенные им на XIX Всесоюзной партконференции (в 1988 году) и ставшие тогда крылатыми: "Наша страна оказалась в положении поднявшегося в воздух лайнера. Летим на большой скорости. Аэропорт, с которого мы поднялись, остался позади, возврата туда нет. Но в каком летим мы направлении?.. Какой аэродром нас примет?.. Никто не знает". (Здесь уместно отметить, что фамилия именно этого прославленного литератора стояла первой в знаменитом "Слове к народу", опубликованном в "Советской России" менее чем за месяц до создания ГКЧП). С ответной речью на том собрании Московской группы выступил Марк Захаров. Он эдак полупрезрительно кивнул в мою сторону и изрек: "Я вот этого товарища послушал, и на меня как будто тридцать седьмым годом повеяло". Горбачев, по своему обыкновению, отмолчался, однако, как впоследствии выяснилось, на него мое выступление произвело благоприятное впечатление. И это во многом предопределило мою дальнейшую судьбу.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»