«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 65%

         Рискнём предположить, каким на самом деле был жизненный путь этого человека. Призванный в октябре 1941 г. на действительную военную службу, Семён в силу каких-то (пока неизвестных) обстоятельств попал в структуры военной разведки или контрразведки. Диверсионная подготовка в то время занимала не более трёх месяцев - этого было достаточно, чтобы научить нехитрой науке закладывать взрычатку, разводить бездымные костры и маскироваться на местности. Однако "пауза" с момента призыва до начала участия в боевых действиях существенно превысила три месяца. Рискнём предположить, что в это время Золотарёв прошёл ускоренный курс специальной подготовки в школе военной контрразведки, либо школе оперсостава НКВД. В довоенное время продолжительность учёбы в таких заведениях составляла 10 месяцев, но в связи с началом войны она сократилась до полугода. Такие школы интенсивно готовили курсантский состав для использования за линией фронта - в партизанских отрядах, создаваемых на базе заброшенных в тыл немецких войск диверсионных групп, существовали свои "особисты" и политруки как в обычных воинских частях.
         Именно растянувшаяся на несколько месяцев специальная подготовка и последующее ожидание заброски обусловили задержку Семёна в тылу. Напомним, что для него боевые действия начались 10 мая 1942 г. (примечательно, что он запомнил эту дату и точно указал её в автобиографии, хотя все последующие - опустил). Золотарёв партизанил, но не стихийно, как многие местные жители или оказавшиеся в окружении военнослужащие, а целенаправленно, по приказам из-за линии фронта, как диверсант. В течение 1942-44 гг. он действовал в Западной Белоруссии, где выучил польский и белорусский языки. Война в тылу врага закончилась для него, видимо, в октябре-ноябре 1944 г., когда советские войска вышли в границам Восточной Пруссии и Польши. Именно тогда Семён вместе со своей группой (партизанским отрядом) и влился в состав 13 мотоинженерного полка 48 армии - это была единственная фронтовая часть, в составе которой ему довелось принимать участие в боевых действиях.
         В послевоенную пору Золотарёв попал в Минск, видимо, потому, что хорошо знал эти места благодаря своему партизанскому прошлому, имел здесь какие-то связи, а, кроме того, владел распространёнными здесь языками, что снимало все проблемы общения (белорусским, польским и украинским, а, кроме того, понимал немецкий - так он указал в своей автобиографии). Может возникнуть вполне уместный вопрос: для чего понадобилась такая глубокая конспирация, то есть многолетнее легендирование Золотарёва под студента? Предполагать можно разное, но пожалуй, самым вероятным будет предположение о возможном использовании в будущих операциях специфического диверсионно-партизанского опыта Золотарёва. О деталях гадать бессмысленно, важно лишь понимать, что тогда в условиях имевшей место в Белоруссии и Литве партизанской борьбы западно-украинских, литовских и польских националистов раскрывать свою связь с органами госбезопасности было смертельно опасно. Впрочем, в последующие годы это тоже было опасно.
         Следует отметить, что в те годы работать в структурах МГБ можно было не заканчивая спецшколу этого ведомства. В советскую госбезопасность люди попадали по комсомольскому или партийному направлению (путёвке). Новички обучались оперативным приёмам прямо в процессе работы, для чего в каждом отделе штатным расписанием были предусмотрены должности "стажёров". Для иллюстрации данного тезиса можно привести любопытную цитату из книги Василия Ивановича Бережкова, фронтовика-ветерана, работника МГБ и КГБ с 30-летним стажем, который как раз по такой схеме начинал свою чекистскую карьеру: "(...) оперативный состав пополнялся за счёт приёма на службу новых сотрудников из числа местных кадров. Среди новобранцев было много офицеров-фронтовиков. Тогда я был удивлён однобоким набором кадров, но спустя много лет понял, что это неслучайно: на таких людей можно было положиться. Они многое пережили, их преданность Родине проверялась в боях, они имели и определённый опыт руководства людьми в экстремальных ситуациях.(...) В 1947 г. в ленинградском управлении госбезопасности работало с начальным образованием около трети сотрудников (главным образом обслуживающий персонал), столько же с незаконченным средним, пятая часть - лица, имевшие среднее образование. Лишь 6,5% имели высшее или незаконченное высшее образование" (Бережков Василий Иванович, "Питерские прокураторы. Руководители ВЧК-МГБ в 1918-1954 гг.", из-во БЛИЦ, Санкт-Петербург, 1998 г., стр. 228-229).

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»