«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 63%

         На некоторых форумах, посвящённых трагедии группы Игоря Дятлова, всерьёз обсуждались предположения о возможном конфликте между Золотарёвым и другими членами группы, например, с Дятловым или Тибо-Бриньолем. Мол, мужлан, годящийся в отцы интеллигентным туристам, пытался подмять под себя молодых ребят, "строил" их, скандалил, приставал к девушкам. Родились даже очень странные гипотезы о связывании Золотарёва в палатке (да-да, именно Золотарёва!), основанные на удивительных по своей эфемерности умопостроениях. Предположение о конфликтности Семёна следует признать совершенно оторванным от земных (а точнее советских) реалий. Можно не сомневаться, что человек, бывший комсоргом на фронте, умел находить общий язык с самыми разными людьми - этому искусству его научила сама жизнь. Комсорги поднимали свои подразделения в атаки - и это не пафосное преувеличение, это правда, которую подтверждают все воевавшие ветераны. У комсорга не было шансов отсидеться в блиндаже - он вставал под пули первым, увлекал подчинённых личным примером. Если комсорг был "идиот по жизни" и горлопан, то его после первого же боя находили с пулей в спине - так бывало, сохранились такие военные предания, не отмахнуться от них. Поэтому те политруки и комсорги, кто пережил Великую Отечественную войну в боевых порядках рот и батальонов, были отличными товарищами, справедливыми руководителями и настоящими мужчинами. В этом можно не сомневаться. Лучшая характеристика Золотарёву как человеку и гражданину - его воинский путь и должность комсорга сначала роты, а потом батальона на фронте.
         Однако, в данный момент нас интересует не психологический портрет Семёна Алексеевича, а его извилистый жизненный путь. Из чтения его автобиографии он (жизненный путь) яснее не становится. О своих фронтовых дорогах Золотарёв написал предельно скупо и невнятно - нам известна лишь одна воинская часть, где он проходил службу во время войны - это уже упоминавшийся 13 механизированный мотоинженерный полк. В составе 2-го Белорусского фронта эта часть зимою 1944-45 гг. билась с фашистами в Восточной Пруссии. "Мотоинженеров" не надо путать с обычными военными строителями, военнослужащими разного рода понтонных, аэродромных и т.п. частей. Отдельные мотоинженерные полки и батальоны придавались армиям для прорыва укрепрайонов, расчистки завалов, минных полей, проволочных заграждений. Вооружённые огнемётами и пулемётами они двигались впереди танков и простой пехоты, прокладывая им проходы под кинжальным огнём противника. В те времена "мотоинженеров" уважительно называли "кирасирами" за металлические панцири, вроде кирас, которые они надевали в бою. Потери "советские кирасиры" несли порой огромные - до 80% личного состава, фактически это были смертники. Известны воспоминания, согласно которым некоторые полки после всего лишь одного дня боёв под Кёнигсбергом и Кюстрином снимались с фронта и отводились на переформирование - в них банально не оставалось солдат. Не станем обсуждать достоверность этой информации, для нас важно другое: весь фронтовой путь Семёна Золотарёва почему-то свёлся к периоду зимы 1944-45 гг. А как же 1942 год? а 43-й? а весь 44-й, наконец? Где был Семён Золотарёв?
         Поспешим внести ясность: если кто-то решил, что герой нашего повествования решил обмануть отдел кадров и приписал себе несуществующие заслуги, то это ошибочное суждение. Не забываем, что автобиография Золотарёва была написана 16 июня 1948 г. в Минске, в столице Советской Белоруссии. Это было весьма непростое время. Народ жил очень скудно, декабрьская 1947 г. денежная реформа и отмена продуктовых карточек вызвали рост цен по всей стране. Города на западе СССР стояли ещё неотстроенными. Жителям Минска в 1946-47 гг. годы было запрещено закрывать окна гардинами, поскольку в городе практически не было уличного освещения, свет из окон жилых домов должен был хоть как-то освещать улицы. Это была пугающая пора разгула кровавого послевоенного бандитизма. Кроме того, на свободе ещё оставались во множестве пособники оккупантов, неразоблачённые покуда госбезопасностью. Многие преступники скрывались под чужими именами, использовали чужие документы, а потому кадровые подразделения всех государственных организаций были исключительно внимательны и требовательны к принимаемым документам. Забыть что-то написать в своей автобиографии (да тем более забыть о военной поре!) значило сразу навлечь на себя самые серьёзные подозрения и вызвать пристрастную проверку. А быть изобличённым во лжи означало в ту пору почти неминуемую дорогу сначала в райотдел МГБ, а потом, глядишь, и в ГУЛАГ.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»