«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 84%

         Но хрущёвцы видели и были убеждены в том, что в этот стан, который они стремились хорошенько зажать в кулак, не собирались войти особенно две партии: Албанская партия Труда и Коммунистическая партия Китая. Более того. в наших решительных и принципиальных позициях они усматривали опасность разоблачения и расстройства своих тайных контрреволюционных планов. Вот почему Хрущёв рассчитывал так: для того, чтобы совещание всех партий стало совещанием "единства", "солидарности", то есть совещанием полного подчинения, нужно было сперва свести счёты с Албанией и с Китаем. Логика Хрущёва, как убеждённого ревизиониста, заходила ещё дальше: "Что касается Албанской партии Труда, обманывал он себя, ею не стоит заниматься, не атакуем её прямо, ведь, в конце концов, это маленькая партия маленькой страны. Албанцы, считал он, упрямые, они рассердятся, станут на дыбы, но в итоге сдадутся, так как им некуда идти; что бы ни предпринимали, они у меня в руках". Сверхдержавная ревизионистская логика! Для Хрущёва неотложной проблемой оставался Китай. Он думал так: "Либо Китай подчинится и безропотно войдёт в овчарню, либо же я осужу и сейчас же выгоню его из лагеря. Тем самым я и Китай осужу как раскольника, и Албанскую партию Труда нейтрализую, и какому-либо другому "блудному сыну", собирающемуся заартачиться, гайки закручу". Словом, Хрущёву обязательно нужно было предварительное совещание для сокрушения "непослушных", с тем чтобы на предстоящем совещании добиться "единства" без всяких трещин. Этому должно было служить и с этой целью было организовано им бухарестское Совещание.
         Все партии европейских стран народной демократии послали в Бухарест первых секретарей, поэтому Хрущёву не понравилось, что меня не было и он осведомился:
         - Почему не приехал товарищ Энвер? Можете ли вы передать ему, чтобы приехал?
         Хюсни ответил ему:
         - Товарищ Энвер сейчас не приедет. Он приедет на предстоящее совещание партий, время и место созыва которого мы установим здесь.
         Поначалу мы ничего не знали, что затевали Хрущёв и его сообщники в Бухаресте. Но вскоре мы получили от Хюсни первые радиограммы. Стали подтверждаться все наши предсказания. Начиналось бухарестское Совещание, чтобы дату установить, а кончалось оно тем, что превращалось в крестовый поход. Хрущёв настаивал на том, чтобы на совещании обсуждался вопрос о разногласиях между Советским Союзом и Китаем, причём обсуждался он, конечно, в том направлении и в таком духе, в каком это он хотел. На этом совещании, утверждал Хрущёв, могут "быть приняты и решения", и он требовал от других партий высказаться о "грубых ошибках Китая", солидаризироваться с советскими и "занять одну общую позицию". Я окончательно убедился в том, что речь шла об одном из самых гнусных и самых жестоких заговоров, и сразу же поставил вопрос на рассмотрение Политбюро.
         Это были дни и ночи интенсивной, беспрерывной, тщательной, хорошо продуманной и взвешенной во всех аспектах работы. Жребий был брошен, "миру" с хрущёвцами наступил конец. Они разожгли огонь, а нам предстояло отвечать на это всеми нашими силами. О тактическом примирении и "сговоре" с хрущёвцами уже не было и не могло быть и речи. Великая борьба началась. Нам предстояла очень трудная, тяжёлая, полная жертв и последствий борьба, но мы были преисполнены решимости довести её до конца, мы были полны веры и оптимизма, так как сознавали, что правда на нашей стороне, на стороне марксизма-ленинизма.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»