«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»

Прочитано: 54%

         Лион Фейхтвангер, присутствовавший на суде, то же самое описал так: "Помещение, в котором шёл процесс, не велико, оно вмещает примерно 350 человек. Судьи, прокурор, подсудимые, защитники, эксперты сидели на невысокой эстраде. Ничто не отделяло суд от сидящих в зале. Не было также ничего, что походило бы на скамью подсудимых; барьер, отделявший подсудимых, напоминает скорее обрамление ложи. Сами подсудимые представляли собой холёных, хорошо одетых мужчин с медленными, непринуждёнными манерами. Они пили чай, из карманов у них торчали газеты, и они часто посматривали на публику".
         Сравните, Боровик, это с тем, что нередко в наши дни при супердемократическом режиме передают по телевидению из зала суда: охрана, прожектора это само собой, но ещё и наручники, и железная клетка, в которой, как пойманные волки, сидят подсудимые. Вот помпезность так помпезность! Со звоном и в полоску. За всё время советской власти ничего подобного не было. Как не было и милиционеров с дубинками. Все это достижения демократии Ельцина - Путина. И кстати сказать, Боровик, вы видели у полковника Буданова, отданного Верховным главнокомандующим под суд, хоть раз газетку в кармане?
         Опять он же, Фейхтвангер: "Если бы этот суд поручили инсценировать режиссёру (а Боровик и называет Сталина его режиссёром. - Авт.), то ему, вероятно, потребовалось бы немало лет и немало репетиций, чтобы добиться от подсудимых такой сыгранности... Короче говоря, гипнотизёры, отравители и судебные чиновники помимо всех своих ошеломительных качеств должны были быть выдающимися режиссёрами".
         Боровик: "Показания обвиняемых звучали приблизительно так: "Я верный слуга иностранных разведок, вынашивал подлые планы... Я, подлая собака империализма..."". Боровик, назовите хоть одного подсудимого, назвавшего себя "подлой собакой" - Пятаков? Радек? Сокольников?
         А Фейхтвангер свидетельствовал: "Признавались они все, но каждый на свой манер: один - с циничной интонацией, другой - молодцевато, как солдат, третий - внутренне сопротивляясь, прибегая к увёрткам, четвертый - как раскаивающийся ученик, пятый - поучая. Но тон, выражение лица, жесты у всех были правдивы".
         Кому же нам верить: знаменитому иностранному писателю, который видел всё это своими глазами и не имел тут никакой корысти, или престарелому оборотню, ставшему сторожевой собакой демократии, который знает об этих процессах лишь со слов нашего драматурга Радзинского, а тот - со слов своего папы-антисоветчика?
         Нечто своё и столь же ошеломительное поведал Боровик об академике М. В. Нечкиной, известном историке. Уверяет, что она рассказывала - кому? неизвестно! - что "работала над большим томом об Иване Грозном, где огромную часть посвятила оценке опричнины, естественно, весьма отрицательной". А в это время Эйзенштейн снимал фильм "Иван Грозный". Однажды Нечкина где-то встретила артиста Николая Черкасова, игравшего в этом фильме роль царя, и от него узнала, что Сталин сказал Эйзенштейну: в строительстве Российского государства роль опричнины была положительной. "Услышав это, Нечкина пришла домой и (тут Боровик язвительно хмыкнул, как часто делал во время всей передачи. - Авт.) переделала, что роль опричнины прогрессивная".
         Такими вот лицемерами, холуями, беспринципными трусами и шкурниками Боровик изобразил всех, кто в его фильме так и или иначе связан со Сталиным, общается с ним. Тут целая галерея: члены Политбюро, способные лишь смотреть в рот и поддакивать Сталину; С. М. Будённый, готовый признать, что не он, а Сталин создал Первую конную армию; председатель Комитета по кинематографии И. Г. Большаков, постоянно дрожавший от страха и ждущий за всякий пустяк ареста; кинорежиссёры Григорий Козинцев и Леонид Трауберг, даже упавшие в обморок, когда им послышалось, что во время просмотра Сталин высказал неодобрительное суждение о их фильме "Юность Максима"; Игорь Моисеев, униженно и подобострастно лепечущий: "Товарищ Сталин, вы только скажите, любое ваше желание..."; моторостроитель А. А. Микулин, которого Сталин похвалил за новый мотор и предложил ему поехать выбрать дачу, а он решил, что его везут на расстрел... А между прочим, Нечкина в 1948 году получила Сталинскую премию, Трауберг - ещё в 1941-м, Козинцев - две, Моисеев - три...
         Так вот, Боровик, невозможно же поверить, что академик М. В. Нечкина (1901-1985), как вы уверяете, сама рассказывала, какая она беспринципная шкурница и хамелеонша, - неужели в ваши годы вы не можете это сообразить? А главное, Милица Васильевна никогда не писала об Иване Грозном, об опричнине - ни "больших томов", ни "огромных частей", ни маленьких статеек. Она специализировалась по истории общественного и революционного движения в России XIX века, в частности, много писала о декабристах. А вы меряете всех на свой аршин - аршин политических оборотней, литературных пролаз и интеллектуальных прохиндеев.

* * *

«««Назад| Оглавление | Каталог библиотеки | Далее »»»