«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 16%

         Я уверен, что и этот рассказ - выдумка. Если на такой шабаш способен был сам Лев Эммануилович со своей супругой, естественно, за запертой дверью, то невозможно представить себе, чтобы на это открыто пошла целая группа заключенных в лагере. Невозможно хотя бы потому, что ведь кругом охрана, надзор. Я уж не говорю о том, какова была в те дни атмосфера во всей стране. А. Д. Сахаров тогда писал: "Я нахожусь под впечатлением смерти великого человека..."
         Но в данном случае и не важно вовсе - выдумка или правда. Важно то, что этот детский писатель, дожив до глубокой старости, так и не понял простую вещь: человек всегда должен оставаться человеком.
         Из всего сказанного сам напрашивается непустячный вопрос: можно ли с доверием относиться к показаниям свидетеля, который так легко обращается с фактами, столь бесцеремонно выгораживает своих и даже способен плясать на свежей могиле или теле умирающего?
         Тем более к непустячному вопросу подводит и еще одна странность.
         Выступая в суде, Л. Разгон гневно рисовал картину жуткой, мрачной рабской жизни, царившей в стране на протяжении всей советской истории. Но в книге "Непридуманное", на которую мы тут неоднократно ссылались, рассказывая о самых разных годах, он буквально захлебывается от радости советского бытия. Вот, например, о середине и конце двадцатых годов: "Я счастлив, удачлив, каждое утро - праздник, каждый новый день - интереснее и лучше предыдущего"... О начале и середине тридцатых: "Квартира Москвина всегда была переполнена гостями. Какие они были веселые, эти вечера на Спиридоновке!.." Действительно, один гость пел старинные песни, другой "рассказывал малопристойные смешные истории", третий читал стихи... Вино лилось рекой... Новый, 1937 год Разгон с женой встречали в Кремле у Осинских: "Не помню, чтобы какая-нибудь встреча Нового года была такой веселой". И то сказать, неподражаемо лицедействовал Ираклий Андроников, читая стихи, исполнял какую-то комическую ораторию Николай Олейников, а под управлением хозяина дома все пели "старые любимые наши песни". Словом, веселились до упада. И это несмотря на то, что полтора года назад, 8 августа 1935 года, академик В. В. Осинский был снят со своих высоких должностей - заместителя Председателя Госплана и начальника Центрального управления народнохозяйственного учета. Вот какой дух царил в обществе Л. Э. Разгона.
         Но начался тридцать седьмой год. Кое-кого из знакомых Разгона арестовали, некоторых расстреляли. А что же он? "Не помню, происходили ли тогда у нас какие-то разговоры об этом с Москвиным. Кажется, нет. Жизнь текла по-старому. Жена выздоровела, и мы как-то лихорадочно наверстывали пропущенное: гости, застолье..."
         Седьмого июня арестовали первого тестя - Бокия. Но и это не нарушило в жизни семьи Разгона ничего. По-прежнему "почти всегда гости", посещение театров. А четырнадцатого, вспоминает он, "была дивная ночь лета, мы шли домой, смеясь и дурачась", - торопились к банкетному застолью по случаю успешной премьеры в Вахтанговском с приятелем Володей в главной роли... Правда, автор уверяет, что таким способом мы-де "прятались от ужаса". Со всеми вместе в третьем ряду партера пряталась и родная дочь Бокия...
         Стол дома был уже накрыт, но нагрянули сотрудники НКВД, чтобы арестовать Москвина. Увы, торжество сорвалось. Впрочем, даже в этой обстановке Разгон успел пропустить "несколько рюмок коньяку", а его приятель Володя после того, как Москвина увели, допил-таки бутылку до дна...
         Таков этот непостижимый мир, в котором жил и формировался Лев Разгон. Вполне закономерно, что он выступил в Конституционном Суде на стороне Ельцина, отстаивая его карательные указы. Как говорили древние римляне, скажи, кто твой бурбулис, и я скажу, кто ты.

         Советская Россия. 1992. 25 августа

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»