«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»

Прочитано: 85%

         Но тут искусствовед-антисоветчик Евгений Громов в некотором смысле превзошел Раша. В своей книге "Сталин и искусство" (М., 1998) он с ухмылочкой пишет: "И в театре Сталин не терял политической бдительности". Ну и что? Бдительность, зоркость нигде не надо терять руководителю страны. Наполеон говорил даже так: "Если ты оказался в незнакомом города, запомни все его улицы и площади: ведь можeт случится, что этот город тебе придется брать". А для этого искусствоведа идеалом, как видно, служат руководители, подобные Горбачеву да Бакатину, Ельцину да Путину, которые даже в объятиях американцев никогда не думают ни о какой бдительности, а только ликуют.
         Дальше с полным доверием к неназванному источнику ученый автор рисует картину "театральной бдительности" Сталина: "Как утверждает один из (?) мемуаристов, видевший спектакль в 1926 году, якобы часть публики, среди которой находились бывшие царские генералы, преподаватели военных учебных заведений, плакала, когда со сцены звучал старый российский гимн. Говорят, что Сталин приказал Артузову (большому начальнику в ОГПУ) немедленно составить список всех высокопоставленных лиц, которые были тронуты царским гимном. Я заметил в публике несколько "скромно одетых" личностей, вероятно, людей Артузова". Представляете? Скромно одет - значит, человек Артузова, остальные в 1926 году одевались роскошно. А главное, приказано было переписать всех, кого тронул царский гимн. Всех! Вот до чего доходила сталинская бдительность... Но ведь даже того, кто навзрыд плакал, трудненько обнаружить в большом многоярусном темном зале. А как найти тех, которые хотя и были даже очень тронуты, но никак не выражали внешне своих монархических чувств, молча глотали слезы? Но, надо полагать, скромно одетые люди Артузова блестяще справились с поставленной задачей - немедленно составили список сентиментальных монархистов и представили Сталину. И что же? При выходе из театра тут же, в проезде МХАТа, поди, всех и перестреляли. Известное дело... И ведь этот Громов - доктор искусствоведения, профессор, старый человек...
         А в рассказе Раша задача гораздо проще: ведь у него весь зал вскочил и запел. Тут же надо было весь зал и положить из пулеметов, установленных в правительственной ложе, тем более что там было столько царских генералов. Почему эта мысль не пришла в рашскую голову, непонятно.
         Так для чего же рассказаны эти несуразные байки? Да только для того, чтобы внушить читателю, будто еще и "в начале тридцатых", т. е. спустя 15 лет после Октябрьской революции, русские люди обожали царский гимн, тосковали о монархии и ненавидели Советскую власть не меньше, чем Раш и Громов.
         Сей театральный пример взят по его характерности из прежних писаний. Там же мы видели, что в своем геркулесовом патриотизме Раш дошел до ненависти едва ли не ко всей русской литературы, начиная со Льва Толстого. Его произведения он характеризует как "вагон книг типа (!) "Войны и мира", а сам писатель у него не кто иной, как "отравитель колодцев русской жизни". Это, пожалуй, разухабистее того, что недавно отмочил А. Сегень, с конца пера вскормленный С. Куняевым в "Нашем современнике", другой геркулесов патриот: "Человек, написавший "Хаджи-Мурата",- предатель России". А еще раньше в бондаренковском "Дне" (в милюковском это было немыслимо) выскочил сочинитель Шиманов: "Русская классика - это раковая опухоль на теле народа". Ну, это как бы в дополнение к ученому трактату в "Литгазете" известного Ерофеева "Поминки по советской литературе"...
         Отвлекусь на этого Ерофеева. Недавно в одной телепередаче группа молодежи, считающая его книги бездарными, похабными и вредными, предложила ему прочитать перед камерой указанный ими отрывок из его "Русской красавицы". Отрывок гнуснейший, за каждую его фразу в публичном месте при Советской власти 15 суток давали, а от читателей можно было схлопотать по физиономии.. Для нормального человека огласить его, да еще на всю державу, совершенно невозможно, лучше на глазах публики удавиться. И потрепанный литературный пижон завертелся, как уж на сковороде. А выход-то можно сообразить вполне достойный. Надо было сказать, что, во-первых, предложенный отрывок - это не авторский текст, а прямая речь персонажа. И мало ли что персонаж может брякнуть. Не отвечал же, допустим, Грибоедов за слова своего Скалозуба "собрать бы книги все да сжечь!". Зачем же, мол, мне оглашать действительно мерзкую речь персонажа, вырванную из контекста? Во-вторых, надо было подчеркнуть, что между словом написанным и произносимым, тем более на всю страну,- огромная дистанция. Первое - в основном для "индивидуального употребления", как правило беззвучного. Второе может слышать чуть не весь народ. Не для телевидения некоторые произведения даже классиков, например, "Гавриилиада" Пушкина или "Сашка" Лермонтова. Объяснив все это, надо было ради пристойности и социальной гигиены решительно отказаться прочитать вслух предложенный текст. Но где там!.. Во-первых, будучи типичным долдоном, каким эти пижоны изображают советских людей, Ерофеев растерялся и просто не сообразил привести названные доводы. Вместо этого, как тот же типичный и пошлый долдон, он начал перечислять, где его книга издана за границей, какие имела тиражи, сколько за эту похабщину получил он премий, как восхищена ею его жена, которой всего 20 (двадцать, на 35 лет моложе его). Жалко, смешно и омерзительно было смотреть... Но главная мерзость была впереди. По причине все того же скудоумного долдонства Ерофеев не умеет достойно отойти, отступить, предпринять маневр.

«««Назад | Оглавление | Каталог библиотеки | Далее»»»